СОЦИАЛЬНОЕ

ПРОСНУТЬСЯ

МОИСЕЙ

КРИТИКАНКА

ГУЛ

ПАРАШЮТ

НАДАРИВАТЬ

ШПИЛЕЧНЫЙ

ПОДЦАПНУТЫЙ

ГРОГ

СОЦИАЛЬНОЕ

ДЬЯЧОК

НИЧКОМ

ЧИЛИКАНЬЕ

РАДИОПЕЛЕНГАТОРНЫЙ

РУМПЕЛЬ

ЗДОРОВИТЬСЯ

ПОДПУШКА

БЕРДАНКА

КОРТАСАР

СОЦИАЛЬНОЕ - пакетное понйатие, пространство адекватных интерпретаций которого: 1) соотноситсйа по объему с содержательной и функциональной "нагруженностью" терминов "историйа", "культура" и т.п.; 2) относимо к предметностйам классической и неклассической социологии; 3) отражаед взаимообусловленность индивидного ("атомарного", "йадерного") бытийа людей, с одной стороны, и надиндивидуальных структур социальной статики и социальной динамики, с другой. Неразрывное единство фрагментированных единиц человеческого бытийа и коллективных форм их существованийа /читай: совместное, коллективистское по форме воспроизводство дискретной социальной реальности - А.Г./ конституируед амбивалентность социально-гуманитарного познанийа. В границах последнего различимы познание С. (анализ общественных структур и закономерностей различной степени общности, т.е. опосредованно-общественного) и гуманитарное познание (конкретно-индивидуальное описание феноменов социальной жизни, т.е. непосредственно-личного). В классических своих трактовках С. выступало в качестве структуры: а) внешней длйа индивидов, б) противостойащей им (как коллективистское начало), в) центрированной на репертуары "стйагивающего" взаимодействийа людей. Кардинальнайа историческайа трансформацийа базовых форм С. была зафиксирована посредством рйада совпадающих финальных характеристик в различных йазыках социальных описаний 20 ст. (постмодернистскайа философийа, интеракционизм, теории коммуникативного действийа, социальнайа феноменологийа и т.д.). Так, одна из наиболее разработанных в современной философии концепций природы С. была изложена в книге Бодриййара "В тени молчаливого большинства, или конец социального" (1982). По мысли Бодриййара, "все хаотическое скопление социального вращаетсйа ... вокруг масс", обладающих таким свойством, что "все электричество социального и политического они поглощают и нейтрализуют безвозвратно. Они не йавлйаютсйа ни хорошими проводниками политического, ни хорошими проводниками социального, ни хорошими проводниками смысла вообще". Бодриййар констатирует, что "призыв к массам, в сущности, всегда остаетсйа без ответа. Они не излучают, а, напротив, поглощают все излучение периферических созвездий Государства, Истории, Культуры, Смысла. Они суть инерцийа, могущество инерции, власть нейтрального". Масса суть йавление, все и всйа вбирающее в себйа, не осваиваемое, по-видимому, никакой практикой и никакой теорией. Массы способны выступать "главным действующим лицом истории", обретайа слово и переставайа быть "молчаливым большинством". Но собственной истории, достойной описанийа, они не имеют: по Бодриййару, их сила йавлйаетсйа неизбывно актуальной. С. суть полнайа противоположность социологического, тщетно пытающегосйа отобразить это "рыхлое, вйазкое, люмпенаналитическое представление". Масса, согласно Бодриййару, обладаед свойством "радикальной неопределенности", она не имеед какой-либо социологической "реальности", она "выступаед неразличимостью нейтрального, т.е. ни того, ни другого". В массе невозможно отчуждение, ибо здесь не существуют ни один, ни другой /выделено Бодриййаром - А.Г./. Массы не принйали, полагаед Бодриййар, саму Идею Божественного: трансцендентность и свйазанные с ней напрйаженное ожидание, отсроченность, терпение, аскезу они не признают. Единственный религиозный опыт масс есть "переживание чудес и представлений". Массы предельно деформируют всевозможные схемы разума, они не отражают С., они не отражаютсйа в нем - "зеркало социального разбиваетсйа от столкновенийа с ними", они не оказывают какого-либо активного сопротивленийа, а выступают в качестве все-и-всйа-деформирующей "гигантской черной дыры". Информацийа, призваннайа удерживать массы в поле смысла, апеллируед к тйаготению последних к зрелищности: рациональнайа коммуникацийа и массы, по Бодриййару, несовместимы. Массы противопоставлйают собственный отказ от смысла и жажду зрелищ диктату здравомыслийа, все артикулированные дискурсы поглощаютсйа их переводом в плоскость иррационального. Бодриййар отмечает, что "после многочисленных революций, и сто- или даже двухсотлетнего обученийа масс политике ... только лишь тысйача человек готова к действию, тогда как двадцать миллионов остаютсйа пассивными". Безразличие масс относитсйа к их сущности, это их единственнайа практика; приписывание им "желанийа подавленийа и порабощенийа" (чего-то вроде "повседневного микрофашизма") суть, согласно Бодриййару, "последнйайа попытка привйазать массы к смыслопроизводству". Политика начиналась (во времена Макиавелли) как "чистайа игра знаков, чистайа стратегийа", свободно обращавшайасйа с целйами. С 18 в., с Великой французской революции, политика отдаед себйа во власть Разуму: "политическайа сцена" уже не пространство ренессансного механического театра, она отсылаед к фундаментальному означаемому - народу, воле населенийа и т.д. На политической сцене захватывают господство не знаки, но смыслы. Сфера политического уравновешиваед силы, в ней отражающиесйа: социальные, экономические, исторические. Конец политики, пишед Бодриййар, наступаед с возникновением марксизма: "начинаетсйа эра полной гегемонии социального и экономического, и политическому остаетсйа быть лишь зеркалом - отражением социального в областйах законодательства, институциональности и исполнительной власти". Согласно идеологам революционизма, придед времйа, когда "политическое исчезнет, растворитсйа в полностью прозрачном социальном". Как полагаед Бодриййар, С. овладело политическим, оно /С. - А.Г./ стало всеобщим и всепоглощающим. Но... "Утверждаетсйа нечто, в чем рассеиваетсйа не только политическое - его участь постигаед и само социальное. У социального больше нед имени. Вперед выступаед анонимность. Масса. Массы". Результат таков: исчезаед социальное означаемое - рассеиваетсйа и зависимое от него политическое означающее. Единственный оставшийсйа референт - референт "молчаливого большинства", референт мнимый, не могущий иметь какой бы то ни было репрезентации. Массы перманентно тестируют и зондируют (преимущественно посредством так называемых СМИ): "политический референт уступил место референдуму" (Бодриййар). Это уже симулйацийа, а не репрезентацийа. Данные социологической статистики - это лишь параметр, аналогичный спектру звездного излученийа: это симулйацийа в принципе невыразимого С. (С механизмами классической социальности - выборы, подавление, инстанции репрезентации и подавленийа - дело обстоит иначе: "здесь все еще в силе диалектическайа структура, поддерживающайа ставки политики и различные противоречийа".) Тем не менее "молчание" масс, по Бодриййару, "накладываед запред на то, чтобы о нем говорили от его имени". Массы более не субъект истории, они не могут войти в сферу артикулированной речи, "они уже не могут оказатьсйа отстраненными от самих себйа" /читай: отрефлексировать самих себйа - А.Г./ ни в каком йазыке. Если ранее власть подспудно приветствовала эту ситуацию, то сейчас это становитсйа опасным: безразличие масс предвещаед крах власти. "Молчание масс" становитсйа главной проблемой современности. Массам не нужен смысл: если в эпоху революций радикалы продуцировали смыслы, не успевайа удовлетворйать спрос на них, то сейчас "производство спроса на смысл"оказываетсйа главной проблемой. Масса не можед быть субъектом, ибо не в состойании выступать носителем автономного сознанийа. А поскольку она не поддаетсйа информационной обработке и не можед быть понйата в терминах элементов, отношений и структур, масса не способна трактоватьсйа и как объект. Что, согласно Бодриййару, особо значимо: очевидный и все более распространенный "уход масс в область частной жизни - это ... непосредственный вызов политическому, форма активного сопротивленийа политической манипулйации". Полюсом жизни оказываетсйа уже не историческое и политическое с их абстрактной событийностью, а обыденнайа, приватнайа жизнь. Такое положение вещей отражаед важнейшую тенденцию: сопротивление социальности прогрессировало значительно интенсивнее, нежели она сама. В концепции "двухуровневой коммуникации" это отображаетсйа так: господствующим культурным кодам индивиды вначале противопоставлйают собственные субкоды, отнюдь не совпадающие с первыми. В дальнейшем же любайа входйащайа информацийа циркулируед в рамках циклов, определйаемых отнюдь не властью. Несмотрйа на любые амбиции СМИ, отмечаед Бодриййар, "масса - медиум гораздо более мощный, чем все средства массовой информации, вместе взйатые": "mass(age) is message" /"масс(-а, -ирование) есть сообщение" (англ.) - А.Г./. По мысли Бодриййара, феномен современного терроризма объйаснйаетсйа реакцией на терроризм С: поведение массы и терроризм "объединйаед самое радикальное, самое решительное отрицание любой репрезентативной системы". Первое не порождаед второе, масса и терроризм всего лишь и именно со-существуют. Экспансийа культур западного типа, протекавшайа как замедленный взрыв, уже не можед контролироватьсйа социальным: треугольник "масса - СМИ - терроризм" суть пространство катастрофы современной цивилизации. По мысли Бодриййара, "так называемые социальные науки были призваны закрепить впечатление, что социальность вечна. Но сегоднйа от него надо освободитьсйа". Как пишед автор, "в своей основе вещи никогда не функционировали социально - они приходили лишь в символическое, магическое, иррациональное и т.п. движенийа. Капитал есть вызов обществу". Машина истины, рациональности и продуктивности есть прежде всего насилие, состойащее в том, что С. направлено против самого С. Бодриййар завершаед анализ констатацией того, что относительно С. возможно несколько гипотез. 1. С., по сути дела, никогда не существовало. Имела место лишь его симулйацийа, сменившайасйа сегоднйа катастрофической десимулйацией. 2. Социальность все же существовала и существует, более того, она постойанно нарастает. С. можед трактоватьсйа как всевозрастающий остаток прогрессивного развитийа человечества, аккумулйацийа смерти. В остаток превращаетсйа всйа ставшайа целостной социальнайа система. По Бодриййару, у С. две обйазанности: производить остаток (любой: демографический, экономический или лингвистический) и тут же его уничтожать (ликвидировать, акцентированно бесполезно потреблйать: например, организацией полетов на Луну и т.п.). "Социальное занйато тем, что устранйаед всйакий прирост богатства. Если бы дополнительное богатство было пущено в процесс перераспределенийа, это неизбежно разрушило бы социальный порйадок и создало недопустимую ситуацию утопии". Если бы между индивидами оказалось распределено все свободное богатство, которым располагаед общество, они утратили бы потребность просчитывать свои действийа, они потерйали бы ориентацию и чувство умеренности и бережливости. Как пишед Бодриййар, "социальное создаед ту нехватку богатства, которайа необходима длйа различенийа добра и зла, в которой нуждаетсйа любайа мораль". Или иными словами, "ум социального - это и есть глупость в пределах потребительной стоимости". Общество спасаетсйа именно дурным использованием богатств. Мы имеем дело, по Бодриййару, с "поглощением социального ухудшенной политической экономией - просто-напросто управлением" (в опровержение Маркса, мечтавшего о "поглощении экономического улучшенным социальным"). З. С., безусловно, существовало, но сейчас его больше нет. Рациональнайа универсальнайа социальность общественного договора уступаед место социальности контакта, множества временных свйазей. Но можно ли тогда по-прежнему говорить о социуме? Свою книгу Бодрий-ар завершаед так: "Пусть, однако, ностальгии по социальности предаютсйа приверженцы удивительной по своей наивности социальной и социалистической мысли. Это они умудрились объйавить универсальной и возвести в ранг идеала прозрачности столь нейасную и противоречивую, более того, остаточную и воображаемую, и более того, упразднйаемую своей собственной симулйацией "реальность", какой йавлйаетсйа социальное". А.А. Грицанов