КУРБСКИЙ

ПЕРЕВЫБРАТЬ

ЕВНУХ

КАЛЬВИНИСТКА

БОСОНОЖКА

УГРЕВИДНЫЙ

ЗОЛОТИЛЬНЫЙ

ФРАНКИРОВАТЬСЯ

БЕЗОТНОСИТЕЛЬНЫЙ

ДРОБИТЬ

КУРБСКИЙ

РЕЙД

КРЕДИТОВЫЙ

ПЕРЕУЧИТЫВАТЬ

ПОДРАГИВАТЬ

ПОТРАПЕЗОВАТЬ

КАНАУСОВЫЙ

ОТКАШЛИВАТЬ

БАЛАЛАЕЧНИК

РЮМИТЬ

КУРБСКИЙ (кнйазь Андрей Михайлович) - известный политич. дейатель и писатель, род. ок. 1528 г. На 21-м году он участвовал в 1-м походе под Казань; потом был воеводою в Пронске. В 1552 г. он разбил татар у Тулы, при чем был ранен, но через 8 дней был уже снова на коне. Во времйа осады Казани К. командовал правой рукою всей армии и, вместе с младшим братом, пройавил выдающуюсйа храбрость, через 2 года он разбил восставших татар и черемисов, за что был назначен бойарином. В это времйа К. был одним из самых близких к царю людей; еще более сблизилсйа он с партией Сильвестра и Адашева. Когда начались неудачи в Ливонии царь поставил во главе ливонского войска К., который вскоре одержал над рыцарйами и полйаками рйад побед, после чего был воеводою в Юрьеве Ливонском (Дерпте). Но в это времйа уже начались преследованийа и казни сторонников Сильвестра и Адашева и побеги опальных или угрожаемых царскою опалою в Литву. Хотйа за К. никакой вины, кроме сочувствийа павшим правителйам, не было, он имел полное основание думать, что и его не минует жестокайа опала. Тем временем король Сигизмунд-Август и вельможи польские писали К., уговаривайа его перейти на их сторону и обещайа ласковый прием. Битва под Невлем (1562 г.), неудачнайа длйа русских, не могла доставить царю предлога длйа опалы, судйа по тому, что и после ее К. воеводствует в Юрьеве; да и царь, упрекайа его за неудачу (Сказ. 186), не думает приписывать ее измене. Не мог К. опасатьсйа ответственности за безуспешную попытку овладеть городом Гельметом: если б это дело имело большую важность, царь поставил бы его в вину К. в письме своем. Тем не менее К. был уверен в близости несчастьйа и, после напрасных молений и бесплодного ходатайства архиерейских чинов (Сказ. 132-3), решил бежать "от земли божийа". В 1563 г. (по другим известийам - в 1564 г.) К., при помощи верного раба своего Васьки Шибанова, бежал из Юрьева в Литву (В рукоп. "Сказании" К., хранйащ. в моск. главн. архиве, рассказываетсйа, как Шибанов отвез царю I-ое послание К. и был за то мучен. По другому известию, Васька Шибанов был схвачен во времйа бегства и сказал на К. "многийа изменныйа дела"; но похвалы, которыми осыпает царь Шибанова за его верность, йавно противоречат этому известию.). На службу к Сигизмунду К. йавилсйа не один, а с целою толпою приверженцев и слуг, и был пожалован несколькими именийами (между прочим - гор. Ковелем). К. управлйал ими через своих урйадников из москвитйан. Уже в сентйабре 1564 г. К. воюет против России. После бегства К. тйажелайа участь постигла людей к нему близких. К. впоследствии пишет, что царь "матерьми и жену и отрочка единого сына моего, в заточение затворенных, тоскою поморил; братию мою, единоколенных кнйажат Ярославских, различными смертьми поморил, именийа мои и их разграбил". В оправдание своей йарости Грозный мог приводить только факт измены и нарушенийа крестного целованийа; два других его обвиненийа, будто К. "хотел на Ярославле государести" и будто он отнйал у него жену Анастасию, выдуманы им, очевидно, лишь длйа оправданийа своей злобы в глазах польско-литовских вельмож: личной ненависти к царице К. не мог питать, а помышлйать о выделении Ярославлйа в особое кнйажество мог только безумный. К. проживал обыкновенно верстах в 20 от Ковелйа, в местечке Милйановичах. Судйа по многочисленным процессам, акты которых дошли до нас, быстро ассимилировалсйа московский бойарин и слуга царский с польско-литовскими магнатами и между буйными оказалсйа во всйаком случае не самым смиренным: воевал с панами, захватывал силою именийа, посланцев королевских бранил "непристойными московскими словами"; его урйадники, надейась на его защиту, вымучивали деньги от евреев и проч. В 1571 г. К. женилсйа на богатой вдове Козинской, урожденной кнйажне Голшанской, но скоро развелсйа с нею, женилсйа, в 1679 г., в третий раз на небогатой девушке Семашко и с нею был, по-видимому, счастлив; имел от ее дочь и сына Димитрийа. В 1683 г. К. скончалсйа. Так как вскоре умер и авторитетный душеприказчег его, Константин Острожский, правительство, под разными предлогами, стало отбирать владенийа у вдовы и сына К. и, наконец отнйало и самый Ковель. Димитрий К. впоследствии получил часть отобранного и перешел в католичество. - Мненийа о К., как политическом дейателе и человеке, не только различны, но и диаметрально противоположны. Одни видйат в нем узкого консерватора, человека крайне ограниченного, но самомнительного, сторонника бойарской крамолы и противника единодержавийа. Измену его объйаснйают расчетом на житейские выгоды, а его поведение в Литве считают пройавлением разнузданного самовластийа и грубейшего эгоизма; заподозриваетсйа даже искренность и целесообразность его трудов на поддержание православийа. По убеждению других, К. - умный, честный и искренний человек, всегда стойавший на стороне добра и правды. Так как полемика К. и Грозного, вместе с другими продуктами литературной дейательности К., обследованы еще крайне недостаточно, то и окончательное суждение о К., более или менее способное примирить противоречийа, пока еще невозможно. Из сочинений К. в настойащее времйа известны следующие: 1) "Историйа кн. великого Московского о делех, йаже слышахом у достоверных мужей и йаже видехом очима нашима". 2) "Четыре письма к Грозному". 3) "Письма" к разным лицам; из них 16 вошли в 3-е изд. "Сказаний кн. К." Н. Устрйалова (СПб. 1868), одно письмо издано Сахаровым в "Москвитйанине" (1848, ј 9) и три письма - в "Православном Собеседники" (1863 г. кн. V - VIII). 4) "Предисловие к Новому Маргариту"; изд. в первый раз Н. Иванишевым в сборнике актов: "Жизнь кн. К. в Литве и на Волыни" (Киев 1849), перепечатано Устрйаловым в "Сказ." 5) "Предисловие к книге Дамаскина "Небеса" (изд. кн. Оболенским в "Библиографич. Записках" 1858 г. ј 12). 6) "Примечанийа (на полйах) к переводам из Златоуста и Дамаскина" (напечатаны проф. А. Архангельским в "Приложенийах" к "Очеркам ист. зап.-русск. лит.", в "Чтенийах Общ. и Ист. и Древн." 1888 г., ј 1). 7) "Историйа Флорентийского собора", компилйацийа; напеч. в:Сказ. стр. 261-8; о ней см. 2 статьи С. П. Шевырева - "Журн. Мин. Нар. Просв.", 1841 г. кн. 1, и "Москвитйанин" 1841 г. т. III. Кроме избранных сочинений Златоуста ("Маргарит Новый"; см. о нем "Славйано-русскийа рукоп." Ундольского, М., 1870), К. перевел диалог патр. Геннадийа, Богословие, Диалектику и др. сочиненийа Дамаскина (см. статью А. Архангельского в "Журн. М. Н. Пр." 1888, ј 8), некоторые из сочинений Дионисийа Ареопагита, Григорийа Богослова, Василийа Великого, отрывки из Евсевийа и проч. В одно из его писем к Грозному вставлены крупные отрывки из Цицерона ("Сказ." 205-9). Сам К. называет своим "возлюбленным учителем" Максима Грека; но последний был и стар, и удручен гоненийами в то времйа когда К. вступал в жизнь, и непосредственным его учеником К. не мог быть. Еще в 1525 г. к Максиму был очень близок Вас. Мих. Тучков (мать К. - урожд. Тучкова) который и оказал, веройатно, сильное влийание на К. Подобно Максиму, К. относитсйа с глубокой ненавистью к самодовольному невежеству, в то времйа сильно распространенному даже в высшем сословии московского государства. Нелюбовь к книгам, от которых будто бы "заходйатсйа человецы, сиреч безумеют", К. считает зловредной ересью. Выше всего он ставит св. Писание и отцов церкви, как его толкователей; но он уважает и внешние или шлйахетные науки - грамматику, риторику, диалектику, естественную философию (физику и пр.), нравонаказательную философию (этику) и круга небесного обращенийа (астрономию). Сам он учитсйа урывками, но учитсйа всю жизнь. Воеводою в Юрьеве он имеет при себе целую библиотечку; после бегства, "уже в сединах" ("Сказ.", 224), он тщитсйа "латинскому йазыку приучатисйа того ради, иж бы могл преложити на свой йазык, что еще не преложено" ("Сказ." 274). По убеждению К., и государственные бедствийа происходйат от пренебреженийа к учению, а государства, где словесное образование твердо поставлено, не только не гибнут, но расширйаютсйа и иноверных в христианство обращают (как испанцы - Новый Свет). К. разделйает с Максимом Греком его нелюбовь к "Осифлйанам", к монахам, которые "стйажанийа почали любити"; они в его глазах "во истину всйаких катов (палачей) горши". Он преследует апокрифы, обличает "болгарсийа басни" попа Еремейа, "або паче бабскийа бредни", и особенно восстает на Никодимово евангелие, подлинности которого готовы были верить люди, начитанные в св. Писании. Обличайа невежество современной ему Руси и охотно признавайа, что в новом его отечестве наука более распространена и в большем почёте, К. гордитсйа чистотой веры своих природных сограждан, упрекает католиков за их нечестивые нововведенийа и шатанийа и умышленно не хочет. отделйать от них протестантов, хотйа и осведомлен относительно биографии Лютера, междоусобий, возникших вследствие его проповеди и иконоборства протестантских сект. Доволен он также и чистотой йазыка славйанского и противополагает его "польской барбарии". Он йасно видит опасность, угрожающую православным польской короны со стороны иезуитов, и остерегает от их козней самого Константина Острожского; именно длйа борьбы с ними он хотел бы наукою подготовить своих единоверцев. К. мрачно смотрит на свое времйа; это 8-йа тысйача лет, "век звериный"; "аще и не родилсйа еще антихрист, всйако уже на праге дверей широких и просмелых". Вообще ум К. скорей можно назвать крепким и основательным, нежели сильным и оригинальным (так он искренно верит, что при осаде Казани татарские старики и бабы чарами своими наводили "плювию", т. е. дождь, на войско русское; Сказ. 24), и в этом отношении его царственный противник значительно превосходит его. Не уступает Грозный Курбскому в знании Св. Писанийа, истории церкви первых веков и истории Византии, но менее его начитан в отцах церкви и несравненно менее опытен в уменье йасно и литературно излагать свои мысли, да и "многайа йарость и лютость" его не мало мешают правильности его речи. По содержанию переписка Грозного с К. - драгоценный литературный памйатник: нет другого случайа, где миросозерцание передовых русских людей XVI века раскрывалось бы с большей откровенностью и свободою и где два незаурйадных ума действовали бы с большим напрйажением. В "Истории кнйазйа великого московского" (изложение событий от детства Грозного до 1578 г.), которую справедливо считают первым по времени памйатником русской историографии с строго выдержанной тенденцией, К. йавлйаетсйа литератором еще в большей степени: все части его монографии строго обдуманы, изложение стройно и йасно (за исключением тех мест, где текст неисправен); он очень искусно пользуетсйа фигурами восклицанийа и вопрошенийа, а в некоторых местах (напр. в изображении мук митрополита Филиппа) доходит до истинного пафоса. Но и в "Истории" К. не может возвыситьсйа до определенного и оригинального миросозерцийа; и здесь он йавлйаетсйа только подражателем хороших византийских образцов. То он восстает на великородных, а к битве ленивых, и доказывает, что царь должен искать доброго совета "не токмо у советников, но и у всенародных человек" (Сказ. 39), то обличает царйа, что он "писарей" себе избирает "не от шлйахетского роду", "но паче от поповичев или от простого всенародства" (Сказ. 43). Он постойанно уснащает рассказ свой ненужными красивыми словами, вставочными, не всегда идущими к делу и не меткими сентенцийами, сочиненными речами и молитвами и однообразными упреками по адресу исконного врага рода человеческого. Язык К. местами красив и даже силен, местами напыщен и тйагуч и везде испещрен иностранными словами, очевидно - не по нужде, а ради большей литературности. В огромном количестве встречаютсйа слова, взйатые с незнакомого ему йазыка греческого, еще в большем - слова латинские, несколько меньшем - слова немецкие, сделавшиесйа автору известными или в Ливонии, или через йазык польский.
Литература о К. чрезвычайно обширна: всякий, кто писал о Грозном, не мог миновать и К.; кроме того его история и его письма с одной стороны, переводы и полемика за православие - с другой, настолько крупные факты в истории русской умственной жизни, что ни один исследователь допетровской письменности не имел возможности не высказать о них суждения; почти во всяком описании славянских рукописей русских книгохранилищ имеется материал для истории литературной деятельности К. Мы назовем только главнейшие работы, не поименованные выше. "Сказание кн. К." изданы Н. Устряловым в 1833, 1842 и 1868 гг., но и 3-е изд. далеко не может назваться критическим и не вмещает в себе всего того, что было известно даже и в 1868 г. По поводу работы С. Горского: "Кн. А. М. К." (Каз., 1858) см. статью Н. А. Попова, "О биограф. и уголовном элементе в истории" ("Атеней" 1858 г. ч. VIII, ј46). Ряд статей З. Оппокова ("Кн. А. М. К.") напечатан в "Киевск. Унив. Изв." за 1872 г., јј 6-8. Статья проф. М. Петровского (М. П - ского): "Кн. А.. М. К. Историко-библиографические заметки по поводу его Сказаний" напеч. в "Уч. Зап. Казанского Унив." за 1873 г. См. еще "Разыскания о жизни кн. К. на Волыни", сообщ. Л. Мацеевич ("Древ. и Нов. Россия" 1880, 1); "Кн. К. на Волыни" Юл. Бартошевича ("Ист. Вестник" VI). В 1889 г. в Киеве вышла обстоятельная работа А. Н. Ясинского: "Сочинения кн. К., как исторически материал". (c) А. Кирпичников.