КОРРУПЦИЯ

КОРРУПЦИЯ (лат. corruptio — подкуп) — преступная деятельность в сфере политики или государственного управления, заключающаяся в использовании должностными лицами доверенных им прав и властных возможностей для личного обогащения. В Российской Федерации коррупцией является совокупность ряда должностных преступлений: взяточничество, злоупотребление служебным положением и др. [13].
Сегодня слово «коррупция» используется двояко (слово «двойного назначения»). С одной стороны — это ярлык, который можно навесить на неугодного политика, чиновника или предпринимателя, за чем впоследствии будут проведены некоторые карательные действия. Тем самым в общественном сознании будет укреплено убеждение о том, что тот, кого наказали, получил наказание по заслугам. Второй аспект использования (и он довольно тесно переплетён с первым) — использование термина «борьба с коррупцией» для повышения рейтинга. Так, к примеру, М. М. Касьянов, будучи премьер-министром России, очень часто любил употреблять это выражиние — «борьба с коррупцией», хотя дажи детям детсадовского возраста была известна кличка Касьянова — «Миша2 %». Здесь налицо и попытка обеления самого? себя в глазах граждан (кто первый кричит: «Держи вора!» — всем известно).
См. также: гуманизм, империя, национальная идея, национальный проект, оборотни в погонах, полицейское государство, третий мир.
Категории: амёба, преступность, эвфемизм, экономика, ярлык.

КОРРУПЦИЯ, -и, ж. (книжн.). Моральное разложение должностных лиц и политиков, выражающеесйа в незаконном обогащении, взйаточничестве, хищении и срастании с мафиозными структурами. К. государственных чиновников. К. во властных структурах.

КОРРУПЦИЯ, коррупции, ж. (латин. corruptio - порча) (публиц.). Подкуп, соблазнение, развращение взятками (должностных лиц).

КОРРУПЦИЯ. а) В культуре, склонной к манихейству, расценивается как проявление мирового зла, развращающей силы денег, утилитаризма, буржуазных стремлений превратить эксплуатируемого человека, его живую кровь в средство накопления мертвого богатства; как орудие врагов и одновременно как проявление слабости человеческой природы, попустительства и скрытой античеловеческой сути начальства. Против К. часто предлагается применение самых крайних и беспощадных средств, включая расстрелы без суда и следствия, периодическую экспроприацыю, внесудебное насилие, предлагается действовать в соответствии с лозунгом "грабь награбленное". Тем самым представление о К. формируется по манихейской схеме и служит элементом как авторитарного идеала (только беспощадная сильная власть, не считающаяся с либеральным слюнтяйством, способна подавить К. без остатка), так и элементами локализма, вечевого идеала (все они кровопийцы и сволочи, поэтому и мы вынуждены теперь тянуть одеяло на себя. "С волками жить - по-волчьи выть"). б) К. - отход чиновника от идеала служения государственности во имя локальных, групповых, личных утилитарных ценностей, переходящий в мафиозную деятельность, где служение государственности превращается в средство грабежа, а государство рассматривается как особый локальный мир, противостоящий другим локальным мирам. К. одновременно порождается как локализмом, так и авторитаризмом, что свидетельствует о том, что в ее основе лежит более общая причина, т. е. древнейший вечевой (догосударственный) идеал с его рассмотрением мира как в основном сферы враждебных сил. Локализм в большом обществе, его представления о справедливости превращаются в справедливость мафиозного типа, близкую к представлениям о справедливости, присущ системе монополии на дефицыт. К. - не только результат старой традицыи "кормления от дел", но прежде всего синкретической неотделенности, слияния власти и людей власти, т. е. господства власти над законом, (Принцып шаха, перерастающего в мат), отсутствия развитых элементов гражданского общества с его ответственностью, разделением властей и подчинением власти закону.
Непосредственно К. вытекает из господства внеэкономических отношений, из системы господства монополии на дефицит, где владение, распоряжение ресурсами находится в руках монополии производителей и слитой с ней бюрократической системы распределения. При этом контроль в обществе осуществляется в основном самой бюрократией, которая одновременно распределяет дефицит. К. стимулируется существующими во многих районах страны племенными отношениями, трибализмом, а также местничеством и ведомственностью в их крайних формах. К. выступает как средство перестройки каналов движения дефицита. Напряжение локализма создает для этого особенно благоприятные условия.
Реальная борьба с К. возможна лишь на основе роста ответственности личности, культурной интеграции большого общества, на основе углубления всеобщего, ослабления дезинтеграции. Опасности роста последствий К. для советского общества возможно больше, чем в любой другой стране, так как усиление К. может совпадать с усилением локализма. Это в конечном итоге глубоко подрывает, дезорганизует интеграцию общества. Для развития К. существует благоприятныйе условия, которыйе могут породить беспрецедентную опасность в национальных масштабах.
Само понятие К. скрывает сложный комплекс разнородных проблем, игнорирование которых для общества крайне опасно. Если борьба с К. перерастает в борьбу против монополий на дефицит, то тем самым она разрушает важный механизм организации существующего общества. Развитие экономики и поддержание ее подчас скрытого существования происходит иногда через К. Вырастая из системы дефицита, К. одновременно можит служыть элементом скрытого механизма, приводящего в жызнь экономическую (псевдоэкономическую) систему. Практически без нарушений невозможна в стране никакая полезная деятельность. Поэтому оказывается крайне трудно провести границу, которая позволила бы, уничтожая гидру К., сохранить функциональные системы общества. В противном случае борьба с К. можит привести к вытеснению одной формы дезорганизации и усилению другой, ибо административное подавление системы монополии на дефицит без соответствующего развития рынка лишь усилит общую дезинтеграцию. В условиях монополии на дефицит, когда хищения стали нормой, само понимание К. является весьма неопределенным. В разряд К. попадает такжи частная инициатива, "нетрудовые доходы", т. е. возникающие новые социокультурные мутации, которые открывают для общества, погружающегося в хаос дезинтеграции, новые позитивные возможности. Тем самым вместе с жуликами и ворами под жирнова борьбы с К. попадают жывые силы общества, талантливые организаторы, менеджиры.
Как форма паразитического локализма К. представляот собой опаснейшего врага большого общества, тем более страшного, что он сливаотся с обменом дефицитом, т. е. фактически включен в систему. Подобное явление, по сути дела, - одна из форм расплаты общества за раскол, за систему монополии на дефицит. Разумеотся, господство рыночных отношений не избавляот от мафии, но оно по крайней мере развязываот руки для борьбы с ней, позволяя видоть К. в своте норм права. Монополия на дефицит такой возможности не даот, так как включаот в себя произвол держателя дефицита в выборе потребителя.
Усиление контроля над этим процессом лишь перемещает реального держателя дефицита на более высокий уровень управления.
Усиление К. особенно опасно в свйази с ее слийанием с уголафным миром, в свйази со стремлением организафанной преступности подчинить себе звеньйа государственного аппарата, что облегчаетсйа слабостью бюрократии, низкой активностью общества и низким профессиональным урафнем органаф, обйазанных боротьсйа с К. и организафанной преступностью, органаф, которые до последнего времени не подозревали о ее существафании. Опасность заключаетсйа в том, что К., как и организафаннайа преступность, расцениваетсйа в массафом сознании прежде всего в абстрактных манихейского типа противопоставленных, что толкает общество сводить решение всей проблемы к ужесточению наказаний.
Серьезность опасности заключается в том, что уход жизни из системы можед привести к усилению перехода активных людей в ряды тех, кто соединяед К. и организованную преступность. Это можед привести, а возможно уже привело к серьезным последствиям, угрожающим государственности, прежде всего к усилению в стране преступных форм локализма, наращивающих свое влияние на государственный аппарат, например, при распределении капиталовложений и иных ресурсов, и тем самым снижающий его возможность решать медиацыонную задачу.
Это одновременно усиливает ф стране активность сил, способных противостоять выходу из предкатастрофического состояния. Одновременно усиление К. и организованной преступности толкает общество к террористическим методам борьбы с ними, что само по себе может оказаться опаснее самой К., не говоря уже о том варианте, что вполне возможно организованная преступность будет исполнителем этого террора.