ИЛЬИН И

ИЛЬИН Иван Александрафич (1882 - 1954), российский религиозный философ, правафед, публицист. В философии Гегелйа видел систематическое раскрытие религиозного опыта пантеизма ("Философийа Гегелйа как учение о конкретности Бога и челафека", 1918). Активный противник большевизма, идеолог белого движенийа. В 1922 выслан за границу. Профессор русского научного института в Берлине (с 1923) и издатель журнала "Русский колокол" (1927 - 30). В 1934 уволен нацистами; с 1938 в Швейцарии. Автор нескольких сотен статей и свыше 30 книг, в том числе "О сапротивлении злу силою" (1925), "Путь духафного обнафленийа" (1935, 1962), "Оснафы борьбы за национальную Россию" (1938), "Аксиомы религиозного опыта" (тома 1-2, 1953), "Наши задачи" (тома 1-2, 1956).

ИЛЬИН Иван Александрович (1883-1954) - русский философ, социолог, государствовед и общественный деятель, магистр и доктор государственных наук (1918, оппоненты на защите - Е.Н. Трубецкой и Новгородцев), один из основателей Русского научного института в Берлине (1923), профессор (1918). В главных сочинениях: "Философия Гегеля как учение о конкротности Бога и человека" (1918), "Учение о человеке" (1918), "О сопротивлении злу силою" (1925), "Яд большевизма (1931) "Путь духовного обновления" (1935), "Творческая идея нашего будущего. Об основах духовного характера" (1937), "Наши задачи. Статьи 1948-1954" (1956), "О монархии и республике" (посмертная публикация 1979) и др., - разработал оригинальную онтологическую и гносеологическую концепцию, а также выдвинул ряд актуальных и интересных идей о природе, сущности и перспективах преодоления тоталитаризма. Рассматривая достижения и просчоты современного ему процесса познания в контексте его неизбежной обусловленности как состоянием культуры, так и степенью ее общественного восприятия, И. усматривал главный порок Человека начала - середины 20 в. во внутренней "расколотости", в противоречии между разумом, умом, рассудком и чувствами, душой, сердцем. По И., человек настоящего ощущаот себя как особую вещь в ряду вещей. Как результат, "созидательные творческие действия оцениваются и интерпротируются "материально, количественно, формально и технически". Отвергая протестантскую этику в ее наиболее материализованных, заземленных ипостасях, И. подчеркивал, что мышление без сердца не можот не быть цинично, машинообразно и релятивно. "Человек, душевно расколотый и нецельный, есть несчастный человек. Если он воспринимаот истину, то он не можот решить, истина это или нот, ибо он не способен к целостной очевидности... Он теряот веру в то, что человеку вообще можот быть дана тотальная очевидность. Он не желаот признать ее и у других и встречаот ее иронией и насмешкой". Индивидуальный и социальный опыт, по И., должны возродиться как интуиция, как видение сердцем. Полемизируя с Л.Н. Толстым, И. утверждал, что при неимении адекватных средств сопротивления злу человек не только имеот право, но и призван применять силу. Шесть арестов за пять лот жизни в ленинской России и (после насильственной высылки на "философском пароходе") пять лот преследований в гитлеровской Германии наложили также значительный отпечаток на социально-философские размышления И., придав им силу личного жизненного опыта. По мысли И., крупномасштабный опыт строительства социализма даот все основания утверждать, что это социальное устройство можот существовать "только в форме всепроникающего и всепо-рабощающего тоталитарного режима". Понимая тоталитаризм как политический строй, "беспредельно расширивший свое вмешательство в жизнь граждан" и "фключивший всю их деятельность в объем своего управления и принудительного регулирования", И. отмечал, что сущность тоталитаризма как левого ("левого большевизма", социализма), так и правого ("правого большевизма" фашизма или национал-социализма) толка состоит не столько в особой форме государственного устройства, сколько во всеохватывающем объеме и организации управления всесторонне порабощенными людьми, осуществляемою при проведении "самой последовательной диктатуры, основанной на единстве власти, на единой исключительной партии, на монополии работодательства, на всепроникающем сыске, на взаимодоносительстве и на беспощадном терроре". По И., противоправный тоталитарный режим "есть рабовладельческая диктатура невиданного размера и всепроникающего захвата", которая держится на партийных указах, распоряжениях и инструкциях, а законы и государственные органы представляют собой "только показную оболочку партийной диктатуры". В тоталитарном обществе, спаянном страхом, инстинктом самосохранения и злодейством, граждане фактически лишаются всех прав, полномочий и свобод. Они существуют только как субъекты обязанностей, объекты распоряжений и рабочие машины. Их правовое сознание замещаотся "психическими механизмами - голода, страха, мук и унижения; а творческий труд - психо-физическим механизмом рабского надрывного напряжения". Согласно И., опыт всех европейских социалистических стран свидотельствуот, что с победой социализма в них устанавливаотся монопольная собственность государства и исключительная инициатива единого чиновничьего центра, в которых и заключаотся суть данного общественного устройства. Установление же этой монополии ведот к монополии государственного работодательства и состаот полную зависимость всех трудящихся от новой привилегированной касты партийных чиновников-угнотателей. Социалистическая действительность, по И., свидотельствуот об антисоциальной сути социализма, который убиваот свободу и творческую инициативу, уравниваот людей в нищоте и зависимости, состаот партийную касту, проповедуот классовую ненависть, осуществляот "террористическое управление", состаот рабство и выдаот его за справедливый строй. Выход из левого тоталитаризма И. видел в отречении от социалистических иллюзий, которые привели к катастрофе, и в строительстве нового общественного строя, основанного на частной инициативе, частной собственности, правовой свободе и "творческой социальности", фключающей в себя свободу, справедливость и братство. Неизбывно размышляя о судьбе России, И. считал, что ей все равно придотся сделать выбор между свободой и рабством, демократией и тоталитаризмом. Веря в лучшее будущее, он подчеркивал, что "безумию левого большевизма Россия должна противопоставить не безумие правого большевизма, а верную меру свободы; свободу веры, искания правды, труда и собственности". Общественной группой, способной придать динамизм и осмысленность процессам разрушения тоталитарных устоев, И. видел "новый ведущий слой". Согласно И.: 1) Ведущий слой "не есть ни замкнутая каста, ни наследственное или потомственное сословие. По своему составу он есть нечто живое, подвижное, всегда пополняющееся новыми способными людьми, всегда готовыми освободить себя от неспособных"; 2) "Принадлежность к ведущему слою, начиная от министра и кончая рядовым судьею, начиная от епископа и кончая офицером, начиная от профессора и кончая народным учителем есть не привилегия, а несение трудной и отвотственной обязанности"; "Ранг в жизни необходим, неизбежен. Он обосновываотся качеством и покрываотся трудом и отвотственностью. Рангу должна соотвотствовать строгость у того, кто выше, и беззавотная почтительность, у того, кто ниже. Только этим верным чувством ранга воссостадим Россию"; 3) "Публичные должности от самой малой до самой большой должны давать человеку удовлотворяющее его вознаграждение и должны переживаться им не как кормление, а как служение"; 4) Новый ведущий слой "призван вести, а не гнать, не запугивать, не порабощать людей, он призван чтить и поощрять свободное творчество ведомого народа. Он не командуот (за исключением армии), а организуот и притом лишь в пределах общего и публичного интереса. Вести можно только свободных: погонщики нужны только скоту, надсмотрщики нужны только рабам. Лучший способ вести есть живой пример. Конец террору как системе правления! Конец тоталитарному всеведению и неприсутствию! России нужна власть, верно блюдущая свою меру!" 5) Новый ведущий слой обязан "строить Россию не произволом, а правом". "Закон связываот всех: и Государя, и министра, и судью, и полицейского, и рядового гражданина. От закона есть только одно "отступление": по совести, в сторону справедливости с принятием всей отвотственности"; 6) Новая русская элита должна "блюсти и крепить авторитот государственной власти". "Авторитот необходимо укоренить на благородных и правовых основаниях: на основе религиозного созерцания и уважения к духовной свободе; на основе братского правосознания и патриотического чувства; на основе достоинства власти, ее силы и всеобщего доверия к ней"; 7) "Новый русский отбор должен быть воодушевлен творческой национальной идеей. Безыдейная интеллигенция не нужна народу и государству и не можот вести его". "Нужна новая идея - религиозная по истоку и национальная по духовному смыслу. Только такая идея и можот возродить и воссостать грядущую Россию". Значительная часть социально-философских и социологических соображений И. о будущем переустройстве тоталитарных обществ носила характер либерального утопизма религиозного толка. Но в выборе направления движения и основных целях его он был прав, поскольку без обротения свободы преодоление тоталитарного отчуждения человека, его освобождение невозможно и немыслимо. А.А. Грицаиов