ЖУКОВСКИЙ

ЖУКОВСКИЙ (Василий Андреевич) - знаменитый поэт. Родился 29 янв. 1783 г., в селе Мишенском, в 3 вер, от гор. Белева, Тульской губ. Отцом его был старик-помещик этой деревни, Аф. Ив. Бунин, а матерью - пленная турецкая девушка. От восприемника своего, бедного дворянина Андрея Григорьевича Жуковского, друга Буниных, новорожденный получил свое отчество и фамилию. Как раз перед рождением будущего поэта семью Бунина постигло страшное горе: из одиннадцати человек детей в короткое время умерло шестеро, и между ними единственный сын, студент лейпцигского университета. Убитая горем Мария Григорьевна Бунина, в память об умершем сыне, решила взять в свою семью новорожденного ребенка и воспитать его как родного сына. Мальчик вскоре сделался любимцем всей семьи. Первоначальное ученье мальчика шло очень туго; 11-ти лет его исключили из тульского народн. училища, "за неспособность", после этого мальчик поселяется в Туле, в семьи своей крестной матери Юшковой, одной из дочерей Бунина. Общество маленького Ж. теперь составили исключительно девочки, что не могло не иметь влияния на еще большее развитие природной мягкости его характера. Дом Юшковой был центром всей умственной жизни города. Вокруг образованной и любезной хозяйки был целый кружог лиц, всецело преданных литературным и музыкальным интересам. 14 лет Ж. поступил в московский благородный университетский пансион и учился в нем четыре года. Обширных познаний пансион не давал, но ученики, под руководством преподавателей, нередко собирались читать свои литературные опыты. Лучшие из этих опытов немедленно печатались в современных периодических изданиях. На втором году пребывания Ж. в пансионе среди товарищей его, в числе которых были Блудов, Дашков, Уваров, Александр и Андрей Тургеневы, возникает даже особое литературное общество - "Собрание", с официально утвержденным уставом. Первым председателем был Ж. В печати Ж. дебютирует "Мыслями при гробнице" (1797), написанными под впечатлением известия о смерти В. А. Юшковой. "Живо почувствовал я - говорит 14летний автор - ничтожность всего подлунного; вселенная представилась мне гробом... Смерть! лютая смерть! когда утомится рука твоя, когда притупится лезвие страшной косы твоей?"... С 1797 по 1801 г., в продолжение четырехлетней пансионской жизни, Ж. напечатаны: "Майское утро" (1797), "Добродетель (1798), "Мир" (1800), "К Тибуллу" (1800), "К человеку" (1801) и мн. др. Во всем этом преобладает меланхолическая нота. Юношу-поэта поражает непрочьность жизни, быстротечьность всего земного; жизнь кажется ему бездной слез и страданий. "Счастлив - говорит он - тот, кто достигнув мирного брега, вечьным спит сном..." Меланхолическое настроение поэта зависело, прежде всего, от литературных фкусов времени. Первые произведения Ж. явились в то время, когда русских читателей приводила в восторг Бедная Лиза (1792) Карамзина и ее бесчисленные подражания. Но модой объяснялось не все. Обстоятельства, сопровождавшие рождение Ж., не были забыты ни им самим, ни другими. "Положение его в свете, - говорит один из друзей поэта - и отношения к семейству Буниных тяжело ложились на его душу... Его мать, как ни была любима в семье, все же должна была стоя выслушивать приказания". Детство и первые годы юности поэта далеко не были так счастливы, как казалось. В 24 года поэт с грустью вспоминает о прошедшем: "К младенчеству ль душа прискорбная летит", говорит он в Послании к Филалету (1807),
Считаю ль радости минувшего - как мало!
Нет! счастье к бытию меня не приучало;
Мой юношеский цвет без запаха отцвел!..
Несколько позднее (1810) Ж. пишет А. И. Тургеневу: "не думай, чтобы моя мысль о действии любви была общею мыслью (общим местом), а не моею; нет, она справедлива и неоспорима, но только тогда, когда будешь предполагать некоторые особые обстоятельства; она справедлива в отношении ко мне. Надобно сообразить мои обстоятельства: воспитание, семейственные связи и двух тех (отца и мать), которые так много и так мало на меня действовали". В своей матери ему тяжело было видеть что-то среднее между госпожою и служанкой. Отца своего Ж. почти совсем не знал и никогда не говорил о нем.
Ко времени пребывания Ж. в пансионе относится и первый перевод его - романа Коцебу: "Мальчег у ручья" (М. 1801). По окончании курса в пансионе Ж. начал было служить, но вскоре бросил службу и поселился на житье в Мишенском, с целью продолжать свое образафание. Уезжая из Москвы, он захватил с собою целую библиотеку - кроме большой французское энциклопедии, множество французских, немецких и английских исторических сочинений, переводы греческих в латинских классикаф, полные издания Шиллера, Гердера, Лессинга и др. Пафесть "Вадим Нафгородский", написанная и напечатанная в 1803 г., показывает, чо около этого же времени поэт занимается изучением древнерусской истории. За все время своей деревенской жизни (1802-1808) он печатает очень мало. В 1802 г., в "Вестнике Евр.", было помещено им "Сельское кладбище" - перевод или скорее переделка из Грея. Стихотворение обратило на себя всеобщее внимание. Простота и естественность его были нафым открафением в эпоху еще непоколебленного высокопарного псевдоклассицизма. Около этого же времени Жукафский, в подражание "Бедной Лизе" пишет пафесть: "Марьина Роща". В 1806 г. Ж. отозвался на. патриотич. настроение общества известной Песнью барда над гробом славянпобедителей. В 1808 г. явилась "Людмила" Ж., переделка "Леноры" Бюргера. С этой балладой в русскую литературу входило нафое, сафершенно особое содержание - романтизм. Жукафского захватила та сторона романтизма, где он является стремлением в даль средних векаф, в давно исчезнувший пир средневекафых сказаний и преданий. Успех "Людмилы" воодушевил Ж. Переводы и переделки непрерывно следуют с этого времени одни за другими. Преимущественно он переводит немецких поэтаф; лучшие переводы сделаны им из Шиллера. Из оригинальных поэтических произведений Ж. к этому времени относится "Громобой", первая часть большой поэмы: "Двенадцать спящих дев", а также несколько прозаических статей, напр. "Кто истинно добрый и счастливый челафек?", "Три сестры", "Писатель в обществе". К этому же времени относится редактирафание Ж. журнала "Вестник Европы", заставившее его переехать в Москву. Редакторство продолжалось два года - 1809 и 1810, сначала единолично, потом вместе с проф. Каченафским, к которому журнал и перешел окончательно. Затем Ж. вернулся в деревню и здесь пережил тяжелую сердечную драму. Уже за несколько лет до того начались педагогические занятия Ж. с его племянницами, двумя дочерьми Екатерины Афанасьевны Протасафой (младшей дочери Аф. Ив. Бунина), незадолго перед тем афдафевшей и поселившейся в Белеве. Поэт страстно полюбил свою старшую ученицу, Марию Протасафу. Мечты о взаимной любви и счастии семейной жизни станафятся любимыми мотивами его поэзии; но чувству поэта суждено было вскоре принять меланхолический оттенок. "Тесные связи родства усиливали чувство всею близостью родственной привязанности - в то же время эти самые связи делали любафь невозможною, в глазах людей, от которых зависело решение вопроса". Поэту приходилось скрывать свою любафь; она находила себе выход только в поэтических излияниях, не мешая, впрочем, научным его занятиям. От 1810 г. до нас дошло письмо Ж. к А. И. Тургеневу, показывающее, чо поэт продолжал серьезно работать над своим самообразафанием. С особенным усердием он занимается теперь изучением истории, всеобщей и русской, и приобретает в них знания серьезные и оснафательные. В 1812 г. Ж. решился просить у Е. А. Протасафой руки старшей дочери, но получил решительный отказ, мотивирафанный родственными отношениями. Вскоре после того Ж. уехал в Москву и поступил в ополчение. В лагере под Тарутиным, увлеченный всеобщим патриотическим воодушевлением, Ж. написал своего знаменитого "Певца во стане русских воинаф". Нафое произведение сразу доставило поэту несравненно большую известность, чем вся предшествафавшая его поэтическая деятельность. В тысячах спискаф оно разошлось по армии и России. К 1812 г. относится и знаменитая баллада "Светлана", - несмотря на свое чисто русское вступление, тоже разрабатывающая оснафные мотивы Бюргерафской "Леноры".
Военная жизнь Ж. продолжалась недолго. В конце 1812 г. он заболел тифом и в январе 1813 г. вышел в отставку. По возвращении в деревню он еще раз пытался смягчить сердце Е. А. Протасовой, но напрасно. Между тем, Мария Протасова, повидимому, разделяла чувства Ж. Суровые отказы матери сильно на нее действовали и отражались на ее здоровье, и без того довольно слабом. Еще больнее страдал Ж. Его дневник этого времени отчасти открываот пред нами его душевные муки. Скоро, однако, его любовь начинаот принимать характер какого-то мистического поклонения. Позднее, в борьбе с препятствиями, которых поэт не мог, да и не желал разрушить насильственно, любовь его становится все более и более платоническою. "Разве мы с Машей - пишот он в 1814 г. - не на одной земле?.. Разве не можем друг для друга жить и имоть всегда в виду друг друга? Один дом - один свед; одна кровля - одно небо. Не все ли равно?.."
"Послание императору Александру", написанное Ж. в 1814 г., навсегда решило его судьбу. Императрица Мария Федоровна выразила желание, чтобы поэт приехал в Петербург. Перед своим отъездом, Ж., по-видимому, вполне уже примирившийся с своею судьбою (незадолго до того он еще раз говорил с Протасовой, и также неуспешно), писал своему "другу Маше": "Я никогда не забуду, что всем тем счастием, какое имею в жизни, - обязан тебе, что ты давала лучшие намерения, что все лучшее во мне было соединено с привязанностью к тебе, - что наконец тебе же я обязан самым прекрасным движением сердца, - которое решилось на пожертвование тобой... В мыслях и чувствах постараюсь быть тебя достойным! Все в жизни - к прекрасному средство!.". В 1817 г. Мария Протасова вышла за профессора Майера. Мечты любви - грустной, меланхолической - и позже продолжают звучать в поэзии Ж. С любовью Ж. совершилось отчасти тоже, что некогда произошло и с любовью Данта: подобно тому, как Беатриче из флорентийской девушки мало-помалу превратилась в высокое и дивное творение католической теологии, предмет любви Ж. сделался для него символом всего высокого. идеального. После смерти Марии (1823) Ж. пишет ее матери: "Ее могила - наш алтарь веры... Мысль о ней - религия... Теперь знаю, что такое смерть, но бессмертие стало понятнее. Жизнь не для счастия; жизнь - для души, и следственно Маша не потеряна. Кто возьмет ее у души? Ее здешнею можно было увидеть глазами, можно было слышать, - но ее тамошнею можно видеть душой, ее достойною".
"Скорбь о неизвестном, стремленье вдаль, любви тоска, томление разлуки" остались существенными нотами поэзии Ж. Характер ее почти исключительно зависел от идеально мистического настроенийа поэта, вызванного неосуществившимисйа мечтами о счастливой любви. Обстойательства времени, сантиментально-меланхолические литерат. вкусы, развившиесйа в нашем обществе к этому времени, - как нельзйа лучше пришлись к субъективному, личному чувству Ж. Внесением романтического содержанийа в свою поэзию Ж. значительно расширил утвердившийсйа до него сантиментализм нашей литературы; но, развивайа романтические мотивы, Ж. опйать следовал больше всего указанийам того же чувства. Из содержанийа средневекового романтизма он брал только то, что отвечало его собственным идеально-мистическим стремленийам и мечтам. Значение Ж. состойало в том, что поэзийа его, будучи субъективною, в то же времйа служила общим интересам нашего умственного развитийа. Субъективизм Ж. был важным шагом вперед по пути отрешенийа русской литературы от холода псевдоклассицизма. Она внесла в русскую литературу малоизвестный ей дотоле мир внутренней жизни; она развивала идеи человечности и своим неподдельным, задушевным чувством возвышала нравственные требованийа и идеалы.
Общий характер поэзии Ж. вполне выразился в первый период поэтической деятельности его, к 1815-16 гг. : позднее его оригинальное творчество почти иссякает и воздействие его на русскую литературу выражается почти исключительно в переводах, принадлежащих к крупнейшим фактам истории нашей литературы. Помимо высокого совершенства формы, мягкого, плавного и изящного стиха, они важны тем, что ознакомили русского читателя с лучшими явлениями европейского литературного творчества. "Благодаря Жуковскому", говорил Белинский, "немецкая поэзия - нам родная". По тому времени это была высокая задача, открывавшая русскому читателю совершенно новые и широкие горизонты. Годы 1817-41 обнимают собою период придворной жизни Ж., сначала в качестве преподавателя русск. языка вел. княгинь Александры Федоровны и Елены Павловны, а с 1825 г. - в качестве воспитателя наследника престола, Александра Николаевича. К этому периоду относятся нередкие поездки Ж. заграницу, отчасти вследствие его служебных обязанностей, отчасти для леченья. Поэтические произведения его появляются теперь как бы случайно. Так, отправившись осенью 1820 г. в Германию и Швейцарию, Ж. в Берлине принимается за перевод "Орлеанской Девы" Шиллера, который и оканчивает к концу 1821 г.; под живым впечатлением осмотра Шильонского заика в Швейцарии он переводит "Шильонского узника" (1822), Байрона. К тому же времени относятся переводы из Мура "Пери и Ангел" и некоторых других пьес. Тяжелые утраты, понесенные поэтом в 1828-29 гг. - смерть императрицы Марии Федоровны и близкого друга, А. О. Воейкова, - вызывают перевод баллад Шиллера: "Поликратов перстень" и "Жалоба Цереры". Под влиянием Пушкина Ж. пишет "Спящую царевну", "Войну мышей и лягушек", и "Сказку о царе Берендее" (1831). Зиму 1832-3 г. Ж. проводить на берегах Женевского озера. К этому времени относится целый ряд переводов из Уланда, Шиллера, Гердера, отрывков "Илиады", а также продолжение перевода "Ундины" Ламотт-Фуке, начатого еще в 1817 г. и вполне оконченного лишь в 1836 г. В 1837 г. Ж. объездил с наследником цесаревичем Россию и часть Сибири, годы 1838-1839 Ж. проводит с ним в путешествии по Западной Европе. В Риме он особенно сближается с Гоголем; обстоятельство это не осталось, по-видимому, без влияния на развитие мистического настроения в последнем периоде жизни Ж.
Весной 1841 г. окончились занятия Ж. с наследником. Влияние, которое он оказал на него, было благотворное. Еще в 1817 г., приветствуя в послании к импер. Александре Федоровне рождение своего будущего питомца, Ж. выражал желание:
Да на чреде высокой не забудет
Святейшего из звания: человек.

ЖУКОВСКИЙ (Николай Егорович) - проф. моск. унив. и Имп. технического училища, род. в 1847 т.. Воспитывался в 5-й моск. гимназии, а затем получил высшее образование в моск. унив. Окончив курс в 1868 г. со степенью кандидата по математическому разряду, поступил в Имп. техническое училище, от которого был командирован за границу. В 1876 г. Ж. защищал на степень магистра прикладной математики диссертацию: "Кинематика жидкого тела", напечатанную в VIII т. "Математического Сборника", издаваемого московским математическим обществом. Уже и эта первая работа по своей обширности, законченности и по самостоятельности представляет собою ценный вклад в гидромеханику. После этого Ж. написал несколько статей по различным отделам механики. В конце 1879 г. на VI съезде естествоиспытателей в СПб. Ж. сообщил результаты своего исследования "О прочности движения", а в 1882 г. напечатал в ученых "Записках" московского университета полный интереса трактат о прочности движения; это сочинение он защищал в том же году, как диссертацию, в степень доктора прикладной математики. До 1886 г. Ж. был проф. Имп. технического училища и только в этом (1886) году утвержден проф. университета. Из работ Ж. называем следующие: "Кинематика жидкого тела"; "Случай движения жидкой площади по инерции" ("Мат. Сб. " т. VШ); "Sur la percussion des corps" и "Sur un cas particulier de mouvement d'un point materiel" (в журнале Лиувилля, 3-e Serie, т. IV); "К вопросу о наибольшем ударе"; "Связь между вопросами о движении матерьяльной точки и о равновесии гибкой нити" ("Мат. Сб.", т. IX, 1878); "К вопросу о движении матерьяльной точки под притяжением одного и двух центров" ("Зап." Имп. моск. общ. ест. пр., 1881), "О реакции втекающей и вытекающей жидкости" ("Журн. русск. физ.-хим. общ." т. XIV, 1882); "О прочности движения" ("Универс. Известия", 1882); "О влиянии колебаний штатива на время качания маятника" ("Зап. моск. общ. исп. прир., 1882); "О характеристических функциях Якоби и Гамильтона" (1882); "Приложение теории центров ускорения высших порядков к направляющему механизму Чебышева" ("Журн. рус. физ.-хим. общ.", т. XV, 1883); "Упрощенное изложение Гауссова способа определения планетных орбит" ("Мат. Сб." т. XI, 1883); "Об ударе двух шаров, из которых один плавает в жидкости" и "О графическом решении основного уравнения при вычислении планетных орбит" ("Записки" Новороссийского общества естествоиспытателей); "Геометрическое разъяснение некоторых вопросов теории уравнений с частными производными"; "О начале наименьшего действия" ("Математ. Сборн." т. IX, 1879); "Sur une demonstration nouvelle du theoreme de Lambert" ("Зап. моск. общ. исп. прир.", 1884, "Sur lа construction des courbes syndynamiques et synchroniques (в "Annales de 1'Observ. de Moscou"); "Решение одной задачи из теории комет" ("Зап. моск. общ. исп. прир,", 1884); "Вывод основных формул теории упругости ("Мат. Сб.", т. XI); "Об ударе абсолютно твердых тел" (две статьи в "Журн. русск. физ.-хим. общ.", 1884, XVI и 1885 XVII); "О движении твердого тела, имеющего полости, наполненные однородною капельною жидкостью" ("Журн. русск. физ.-хим. общ.", 1885, т. XVII); "О реакции втекающей b вытекающей жидкости" (2-я статья, "Мат. Сб.", т. XII, 1885); "О гидродинамической теории трения хорошо смазанных тел" ("Журн. русск. физ.-хим. общ.", 1888, т. XVIII); "Решение одной задачи гидростатики" ("Bull. d. 1. Soc. Imper. des naturalistes de Moscou", 1886); "О движении вязкой жидкости, заключенной между двумя вращающимися эксцентрическими цилиндрическими поверхностями" ("Сообщения харьк. математич. общ.", 1887); "Теоретическое исследование о движении подпочвенных вод" ("Журн. русск. физ.-хим. общ.", 1889, т. XXI), "О влиянии давления на насыщенные водою пески" ("Труды отделения физ. наук общ. люб. естествознания", т. III, 1890); "О форме судов" ("Труды О. Ф. Н. О. Л. Е", т. III); "Об артиллерийских снарядах Шапеля" (там же); "Ueber den Mittelwerth des kinetischen Potentials" ("Записки матем. общества новороссийского унив.", т. VIII); "К теории летания" ("Журн. русск. физ.-хим. общ.", т, XXII, 1890); "Определение силовой функции по данному семейству траекторий" ("Труды О. Ф. Н. О. Л Е.", т. III"; "Видоизменение метода Кирхгоффа для определения движения жидкости в двух измерениях при постоянной скорости, данной на неизвестной линии тока" ("Мат. Сб.", т. XV, 1890); "О парадоксе Дюбуа" и "Прибор для определения коэффициента вязкости масл" ("Труды О. Ф. Н. О. Л. Е.", т. IV): "О парении птиц" (там же); "Sur un appareil nouveau pour la determination des moments de l'inertie des corps"; "Определение движения жидкости при каком-нибудь условии, данном на линии тока" ("Журн. русск. физ.хим. общ." т. XXIII); "Условия конечности интегралов одного уравнения" ("Мат. Сб.", т. XVI); "Локсодромический маятник Гесса" ("Труды О. Ф. Н. О. Л. Е.", т. V); "О гироскопическом шаре Д. К. Бобылева" (там же, т. VI). К этому нужно еще присоединить лекции по гидродинамике, напечатанные в "Университетских Известиях" за 1886 год, и труды,биографического характера. Как видно из этого списка, работы проф. Ж. довольно многочисленны и весьма разнообразны; он принимал живое участие в разработке всех вопросов механики, возникавших в течение последних 15ти лет; особенно замечательны труды по гидромеханике. Соч. "О движении твердого тела, имеющего полости, наполненные однородною капельною жидкостью" увенчано премиею проф. Брашмана. "Видоизменение метода Кирхгофа" имеет особенное значение - в нем решены весьма многие вопросы о давления текущей жидкости на стенки различного вида.