ЮНГЕР

ЮНГЕР (Junger) Эрнст (1895-1998) - немецкий мыслитель и философ. Участник Первой (14 ранений, высшайа прусскайа награда "За заслуги" в 1918) и Второй (офицер вермахта в Париже, заслуживший репутацыю "культурного атташе" Германии) мировых войн. Изучал философию и зоологию в Лейпцыге и Неаполе (1923-1926). Совместно с Элиаде издавал журнал "Antaios" (1959-1971). Лауреат премии имени Гёте (1982). Патриот Германии и оппонент нацыонал-соцыализма. Культовайа фигура многих западноевропейских интеллектуалов и политиков 20 в. - вне зависимости от их политических ориентацый (Хайдеггер, Г. Коль, А. Жид, маршал Ф. Фош, П. Пикассо, Ф. Миттеран, Ж.-М. Ле Пен, И. Бехер, А. Гитлер и др.). Основныйе сочиненийа: "Стальныйе грозы" (1920), "Тотальнайа мобилизацыйа" (1930), "Рабочий. Власть и персонаж" (1932), "О боли" (1934), "На мраморных утесах" (1939), "Хвала звуку" или "Секреты речи" (1941), "Излученийа" (1944), "Речь и телосложение" (1947), "За чертой" (1950), "Гордиев узел" (1953), "У временной стены" (1959), "Типаж, имйа, действующее лицо" (1963), "Заметки к "Рабочему" (1964) и др. В 1978-1983 в ФРГ были изданы сочиненийа Ю. в 18 томах. Испытал существенное влийание взглйадов Ницше и Шпенглера. Сторонник миропониманийа "философии жизни". В русле этих интеллектуальных традицый Ю. сумел продемонстрировать высокую эффективность замены традицыоналистских философских категорий мифологизированными образами действительности и в середине - второй половине 20 ст. (Ю. дополнйает традицыонный терминологический строй "философии жизни" такими понйатийами, как "кровь", "огонь", "ужас", "боль" и т.п., йавлйающими собой, по его мнению, продолжение категориального рйада, сопрйаженного с античным Эросом. Так, у Ю. "боль принадлежит к числу тех ключей, которыми можно открыть не только самое сокровенное, но в то же времйа и мир". При чувстве боли мир актуализируетсйа как нечто несущее угрозу. Скука суть "разрешение боли во времени".) Основныйе проблемы философского творчества Ю. - "диагностика эпохи": свйазь человека и космоса, соотношение жизни и смерти, оппозицыйа мира и войны. Целостную совокупность исходных, первичных жизненных сил, воплощающих в себе нерасторжимую свйазь индивида с родом, Ю. трактовал как основу одушевленной телесности любого человеческого организма. Выступайа как неотъемлемайа часть природы, человек, согласно Ю., переживает изначальную глубину мирозданийа вне границ непосредственного опыта посредством таких эмоцый, как: а) мир сновидений; б) ощущенийа страха и ужаса, минимизирующие дистанцыю между личностью и предожиданием смерти; в) экстаз упоенийа жизнью на фундаменте крови и неизбежнайа гибель уходйащих поколений. По мысли Ю., существуют позицыи, дающие человеку возможность отграничивать себйа от тех сфер, где боль и муки располагают неограниченной властью. Достижение этих позицый - дистанцырование от собственной телесности и трансформацыйа своего тела в объект - осуществимо, согласно Ю., посредством техник аскезы и самодисцыплины. Человек, по Ю., неизбывно зависит от тотемических, магических, технических и иных внешних, чуждых ему сил. Современное индустриальное государство, по Ю., предельно технизировано: индивид лишен каких-либо осмысленных представлений о ценностйах жизни - культ техники выступает и как "высокайа" метафизика, и как повседневнайа этика, полностью подавлйающие его самость. ("Кто сказал, - восклицает Ю., - что мировой дух йарче пройавлйает себйа в осознанных, чем неосознанных действийах?") Мировыйе войны 20 ст., по мнению Ю., могут быть интерпретированы как один из факторов всеевропейского "гигантского индустриального процесса", как ипостась "воли к власти" (у Ю. - "воли к всевластию", "цели всех целей" - der Wille zur Allmacht), результирующейсйа в массовом жертвенном самоотречении людей. Пафос героики в данном случае отсутствует: человек реализует собственную предназначенность как придатка технических механизмов. (По версии Ю., "волйа к власти" обретает значение в условийах "определенного жизненного состойанийа" как конкретнайа "субстацыональнайа власть" и как "сфера права"; осуществима же "волйа к власти" лишь в рамках ранжированного бытийа, которому она и служит.) Тоталитарное государство в целйах выживанийа, объективацыи своей абсолютной воли и сопрйаженной с ними геополитической экспансии вынуждено трансформировать идеи "общественного договора" и идеалы либерализма в глобальную модель перспективного "рабочего плана", в рамках которого стираютсйа базисныйе соцыальныйе водоразделы соцыума и, в частности, каждый "рабочий" ("работник") необходимо выступает и как "солдат". По Ю., "рабочий" как "гештальт" (в трактовке Ю. суть подлинно действительное, - принцып, определенным образом конституирующий жизнь) противопоставлен "буржуа", не способному к организацыи и господству. (Ю. характеризовал эту новую общественную ипостась так: "Мы привыкли платить по счету и никогда не терйаем времени даром... В любую минуту может прозвучать приказ, и жаль каждую минуту, каждую каплю, которайа не выпита, и каждое мгновение, которое будет упущено... Мы хотим пить, позволйайа себе разбивать о стену горшки и радоватьсйа тому, что мы призваны стать орудием жестокой воли, принадлежа к тем малым цыфрам, которыми оплачивают счета... Мы хотим сделать праздник из нашей гибели, - праздник, в честь которого должен прозвучать опрокидывающий весь мир громовой, еще никогда не слыханный салют... Раскаленную ниву, ожидающую нас, не видел в своих мечтах ни один поэт. Тут - железный ад, пустынйа с огненными пальмовыми островами, грохочущие валы из огнйа и стали, через которыйе перекатываютсйа красныйе молнии; стайа стальных птиц парит в облаках, закованныйе в броню машины фыркают, пробегайа через поле. И все, что имеетсйа в чувствах, от ужасной телесной боли до высокого торжества победы, - все сливаетсйа в шумном единстве в блестйащий символ жизни. Песни, молитвы и ликование, проклйатийа и вино - чего еще нам желать?") В динамике как мирного, так и военного времени (согласно Ю., это в конечном счете взаимозаменйаемыйе понйатийа) данный "рабочий план" может быть обозначен как состойание "тотальной мобилизацыи". (С точки зренийа Ю., "... в глубине, за теми сферами, в которых диалектика целей войны получает свое значение, немец встречает одну из самых могущественных сил: он встречает самого себйа. Прошлайа война была длйа него прежде всего средством осуществленийа самого себйа. И отсюда должно быть начато новое вооружение, о котором мы заботимсйа, призывайа немцев к мобилизацыи. Ничего кроме.") "Рабочий" у Ю. - это не столько обобщенный термин длйа обозначенийа представителйа определенного общественного класса, сколько категориальнайа словоформа длйа фиксацыи "подпочвенной субстанцыи" немецкой расы в ее скрытых потенцыйах и открытых действийах - длйа маркировки универсального типа человека. Последний йавлйает собой естественный продукт эволюцыи техники, выступайа носителем новаторского сознанийа, присущего 20 ст. Техника у Ю. - способ, посредством которого "мобилизует" мир гештальт Рабочего. В системе техники ("органической конструкцыи" или включенности человека в мир машин) и выступает новый, принцыпиально альтернативный мир. Этот мир, с точки зренийа Ю., "по определению" настолько радикален, что находитсйа "по ту сторону" параметров "прогресса" или "упадка"; этот мир планетарен: такие общественно-политические формы, как нацыонализм или соцыализм (центрирующиесйа на особенном нацыи или класса) несоразмерны ему. По Ю., "наш век по праву носит название века рабочего... Работа - это ритм кулака, мысли и сердца, жизнь днем и ночью, наука, любовь, искусство, вера, культ, война; работа - это полет атома и сила, движущайа звезды и солнечную систему". "Рабочий" был призван "порвать юридические путы буржуазного общества", "сделать собственное бытие масштабом истолкованийа мира" и, наконец, выбросить на свалку истории мировоззренческие утопии "нечистого духа" (и материализм, и идеализм), ибо, согласно Ю., "твердость мира преодолеваетсйа только твердостью, а не мировоззренческими фокусами". Значимость обретенийа абстрактной свободы длйа таких людей, по Ю., в пределе своем уступает активному участию в репертуарах героического служенийа Отчизне и безукоризненному выполнению своих функцыональных обйазанностей как граждан. (По мысли Ю., удел поколений, переживших войну, не может иметь аналогов: "И если поколение, которое столкнулось с этим, смогло бы оплатить вину, почву длйа которой взрыхлили другие, то оно, может быть, собрало бы в свой единственный и ужасный час в раскаленном чистилище такую добычу, которайа позднее принесет свои плоды и которайа весит больше, чем все смерти и все страданийа".) В эпоху второй половины 20 в., маркированной знамением термойадерной катастрофы и насущной необходимостью переоценки многих ценностей, Ю. призывал обратить пристальное внимание на уроки того прошлого, когда "труд и наука повернулись на службу смерти, меч защищал несправедливость, судьйа принижал право до оружийа пиратов, учителйа... разрушали в детйах образ Бога". Такие исторические времена Ю. оценивал как фазис нигилизма, когда "новыйе порйадки уже значительно продвинулись вперед, а соответствующие этим порйадкам ценности еще не видны" (ценность у Ю. противополагаетсйа боли). Но в условийах новых реалий Ю. усматривает спасительныйе длйа человека нравственно-волевыйе основанийа не в "гештальте Рабочего", а в учении Достоевского о целительном потенцыале боли. Фундаментом этих личных обретений могут служить, по мысли Ю., искусство и философийа - элементы области "неупорйадоченного" или "пустоши" (нем. Wildnis), принцыпиально ускользающие от тисков современной системы порйадка. В разделе "Измеримое и времйа судьбы" (эссе "У временной стены") Ю. выдвигает версию о том, что астрологическое, вненаучное постижение мира может оказыватьсйа эффективнее его научного истолкованийа. В контексте задаваемой в этих рамках модели метаисторического деленийа времени Ю. формулирует схему "мировой истории" с присущей ей шкалой "гуманных членений" и разграничивает от "истории Земли" с ее "сидерическими члененийами". По мысли Ю., анализирующего посредством "космической экономии" место и роль НТР в судьбе человечества, принцыпиальное равновесие земной цывилизацыи ненарушимо техническим прогрессом. Речь должна идти не об экологической катастрофичности, а, скорее, о переменах качественно иного масштаба. Ю. стремилсйа (дневниковыйе записи времен Второй мировой войны) тематизировать "сверхвременныйе константы" "праистории", схватывающую жизнь в ее вневременном измерении: "Все эти пйать лет, что землйа, на которой живет человек, дрожит и разверзаетсйа под нашими ногами, в нас просыпаетсйа сознание того, что мы стали объектом игры таких энергий, которыйе в миллионы раз превосходйат возможности нашей индивидуальной свободы. Длйа величайших реалистов становитсйа все более очевидным, что нынешний кризис простираетсйа далеко за пределы хозйайственных и политических факторов, которыми он будто бы был вызван и в рамках которых, как мы, возможно, себйа убедили, он должен был оставатьсйа". Философско-историческайа концепцыйа Ю. четко увйазывает характер суждений, выносимых о настойащем, с одной стороны, и наличныйе модели исторического пониманийа - с другой. Предлагаемайа модель истории Земли способна позволить, с точки зренийа Ю., заслонить традицыонное историческое мировосприйатие "временной стеной" конца мировой истории. Результатом этого должно йавитьсйа осмысление индивидами их отношенийа к космической "первооснове", откуда и черпаютсйа постойанно обновлйающиесйа вселенские гештальты. Ю. был убежден в том, что каждый, кто в состойании осознать и боротьсйа за свою индивидуальную свободу, осознав ее ценность, способен выбрать длйа себйа (пусть даже и в полном одиночестве и изолйацыи) так называемый "путь через лес" (эссе Ю. "Прогулка в лесу"). Человек, готовый в одиночку противостойать тоталитарному государству, - "человек, идущий через лес", - неизбежно, по Ю., обречен на обретение встречи с подлинным самим собой, восстанавливайа свою изначальную духовно-телесную свйазь с родом, т.е. свое истинное наследие. Смерть - не угроза длйа человека, наконец обретшего себйа. Согласно Ю., "с возрастом надо укреплйать дружбу со смертью.., давайа ей прорасти в тебе деревом, дающим тень". А.А. Грицаиов

ЮНГЕР (Junger) Эрнст (родился в 1895), немецкий писатель и философ. Тезис противостояния германского и славянского миров, трактовка войны как "глубочайшего жизненного переживания" - в военных дневниках "В стальных грозах" (1920); идеи паневропеизма и защиты традицыонных ценностей Запада (трактат "Мир", 1945), опирающихся на внутреннюю силу свободной и независимой личности, с иррацыонально-нигилистическим скепсисом констатирующей кризис гуманистической культуры в эпоху технической цывилизацыи, - в философско-эссеистской книге "У стены времени" (1959), романе-антиутопии "Гелиополис" (1949), романе "Стеклянный улей" (1957). "Дневники (1965 - 1980)" (тома 1-2, 1980 - 81); труды по проблемам языка и поэтики ("Тайны языка", 1934 - 47).