СВИФТ

СВИФТ (Swift) Джонатан (1667 - 1745), английский писатель, политический деятель. В памфлете "Сказка бочки" (1704) борьба католической, англиканской и пуританской церквей изображена в духе пародийного "жития". Памфлеты "Письма суконщика" (1723 - 24) и "Скромное предложение" (1729) осуждают угнетение ирландского народа. В романе "Путешествие Гулливера" (тома 1 - 2, 1726) - гротескное осмеяние общественного строя. Гуманистический пафос сатиры Свифта питался идеями Просвещения.

СВИФТ (Swift) Джонатан (1667-1745) - ирландско-английский писатель, общественный деятель и мыслитель, работавший преимущественно в жанре фантастической сатиры. В 1688 окончил Тринити-колледж Дублинского университета. Бакалавр (1688) этого колледжа, магистр искусств в Оксфорде (1692), доктор теологии (1702) в Тринити-колледж. Принял духовный сан в 1695, с 1700 - викарий в деревне Ларакор в Ирландии. Декан (настоятель) собора св. Патрика в Дублине (с 1713). Почетный гражданин Дублина (1729). В 1738 - в связи с тяжелой психической болезнью и утратой памяти над С. был учрежден постоянный надзор. Основные сочинения: "Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей" (1726), "Сказка бочки, написанная для общего совершенствования человеческого рода" (1704), "Письма суконщика" (1724-1725), "Полное собрание изящных и остроумных разговоров" (1738), поэма "На смерть доктора Свифта" (1739), "Дневник для Стеллы" (в 1784 опубликован отдельной книгой) и др. В 1711 изданы "Избранные сочинения в прозе и стихах". В 1735-1738 было осуществлено издание первого собрания сочинений С. в шести томах. Первое крупное произведение С. - "Сказка бочки..." (англ. оборот, обозначающий "молоть чепуху", "говорить вздор") - содержало сатирическое описание религиозной жизни Британии начала 18 в. Изображая католическую церковь в облике Петра, лютеранскую (англиканскую) в образе Мартина, кальвинизм (пуританство) - как Джека, С. высмеивал как формальную избыточность самовитых дискуссий между их представителями, так и историческую изменчивость их догматов (по С., Петр носит три шляпы - в качестве меты нестабильности этих догматов). По мнению С. (в известной степени предвосхитившего идею "трансгрессии" и анализы безумия, осуществленные Фуко, присущие лишь второй половине 20 ст.), истинных репрезентантов человеческого рода надо искать не во дворцах, а среди обитателей Бедлама /дом для умалишенных в Лондоне - А.Г./, ибо именно там, по его убеждению, содержится основная масса индивидов, достойных ответственных государственных должностей. "Путешествия Гулливера" явили собой панорамное изображение не только духовной жизни Европы конца 17 - первой половины 18 в., но и компендиум гениальных догадог и провоцирующе-перспективных характеристик англо-саксонской ментальности как таковой. В книге оказались совмещенными идеи республиканизма и авторитаризма, идеалы почтения к разуму и агностицизма, а также сюжеты автобиографического плана (С. постоянно колебался в своих политических симпатиях и пристрастиях от власти к интеллигенции как ее антиподу и обратно. Вызывая желаемые души умерших, герой С. отыскал Брута, Сократа, Эпаминонда, Катона-младшего и единственного христианина - "сэра Томаса Мура" /Мора - А.Г./ как носителей любви к свободе, храбрости, патриотизму, разуму и иных - для того времени по сути - языческих добродетелей.) Отдавая должное накалу геополитических страстей того времени (попыткам Англии подчинить своему влиянию материковую Европу), С. не скрывает своего презрения к дворцовым интригам и атмосфере повальной слежки и доносительства, присущим всем авторитарным режимам: король Бробдингнега у С. говорит о "туземцах" (англичанах), что это - "выводог маленьких отвратительных пресмыкающихся, самых пагубных из всех, какие когда-либо ползали по земной поверхности". Уровень общности критически-сатирических обобщений, присущих творчеству С., возрастает сопряженно с эволюцией характера центрального персонажа произведения - Гулливера. Если в первой части доминирующей ипостасью Гулливера выступает отвага, самоуверенность, практицизм, типичные для облика путешественника в 18 в., то в рамках второй и третьей частей к ним крещендо добавляются некоторые элементы идиотической глупости: хвастовство - рассуждения о "нашем наиблагородном отечестве", россказни о короле - "владыке искусств и оружия, биче Франции". Пафосом четвертой части романа выступает уже всеобъемлющее (а не фрагментарное) отвращение к роду людскому, сопровождаемое преклонением перед добродетельностью и благородством гуигнгнмов (разумных лошадей, не знающих металлов, лодок, колеса, земледелия, алфавита). С. при своем антисциентизме выступал сторонником цивилизации, но акцентированно статичной, отмечая всевозрастающую деградацию людей (ср. с догадкой Руссо о многомерности социального прогресса и принципиальной раз-новекторности существенных его составляющих). Многие пассажи творчества С. выглядят не только уникальными для общественной практики и горизонтов познания 18 в., но и прямыми предшественниками жанра антиутопии 20 ст. С. описывает кишащее шпионами "полицейское государство", осуществляющее охоты за еретиками и суды над "изменниками родины", - государство, стремящееся канализировать народное недовольство в военную истерию. По С., в Лангдене ("Лангден" - анаграмма Англии) "...большая часть населения состоит сплошь из разведчиков, свидетелей, доносчиков, обвинителей, истцов, очевидцев, присяжных, вместе с их многочисленными подручными и помощниками, находящимися на жалованье у министров и депутатов... Прежде всего они соглашаются и определяют промеж себя, кого из заподозренных лиц обвинить в составлении заговора; затем прилагаются все старания, чтобы захватить письма и бумаги таких лиц, а их авторов заковать в кандалы. Захваченные письма и бумаги передаются в руки специальных знатоков, больших искусников по части нахождения таинственного значения слов, слогов и букв... Если этот метод оказывается недостаточным, они руководствуются двумя другими, более действенными, известными между учеными под именем акростихов и анаграмм. Один из этих методов позволяет им расшифровать все инициалы согласно их политическому смыслу. Так, N будет означать заговор, В - кавалерийский полк, L - флот на море. Пользуясь вторым методом, заключающимся в перестанофке букв подозрительного письма, можно прочитать самые затаенные мысли и узнать самые сокровенные намерения недовольной партии. Например, если я в письме к другу говорю: "Наш брат Том нажил геморрой", - искусный дешифровалыцик из этих самых букв прочитает фразу, что заговор открыт, надо сопротивляться и т.д. Это и есть анаграмматический метод". Правители государств такого типа желали бы, по С., "устранять различия в мыслях, производя обмен мозгами посредством отпиливания части затылка..." Особый интерес представляет обоснование С. собственного акцентированного антидемократизма, гуигнгнмы у С. организуют жизнь по кастовой системе: так "генеральная ассамблея" гуигнгнмов имеет право всего лишь "увещевать" хозяина Гулливера дать согласие на его изгнание. С. отчетливо понимал и наглядно продемонстрировал тоталитарный потенциал анархизма. Согласно С., когда нет законов и - соответственно - принуждения, то общественное мнение выступает единственным арбитром поведения отдельной личности. Ввиду же "огромной тяги стадных животных к единообразию" это общественное мнение еще менее терпимо нежели любая система, основанная на законах. (Хотя инакомыслие для С. - не более чем свидетельство извращенности ума: "для них /гуигнгнмов - А.Г./ разум не является, как для нас, инстанцией проблематической, снабжающей одинаково правдоподобными доводами за и против; напротив, он действует на мысль с непосредственной убедительностью, как это и должно быть, когда он не осложнен, не затемнен и не обесцвечен страстью и интересом".) - Ср.: Оруэлл, Новояз. Тем не менее, еще более универсальным и надвременным оказался "культурологический" критицизм С., испытавший еще более счастливую судьбу, нежели свифтовское социальное обличительство. С. неоднократно подчеркивал, что "никогда не мог найти ничего общего между математикой и политикой", вопреки традиционной в его время точке зрения, согласно которой теология "столь же точна", как математика или химия и посему священник или политик способны выражаться и выражаются бесспорно. Характеризуя доминирующие тенденции в науке 17-18 вв., С. писал о бробдингнегах: "Знания этого народа очень недостаточны: они ограничиваются моралью, историей, поэзией и математикой, но в этих областях, нужно отдать справедливость, им достигнуто большое совершенство. Что касается математики, то она имеет здесь чисто прикладной характер и направлена на улучшение земледелия и всякого рода механизмов, так что у нас она получила бы невысокую оценку. А относительно идей, сущностей, абстракций и трансценденталий мне так и не удалось внедрить в их головы ни малейшего представления". При этом отчетливо видна (иногда принципиально необъяснимая) готовность С. оказаться "по ту сторону" как опытно-экспериментальной науки, так и спекулятивного теоретизирования ввиду принципиальной ограниченности, по его мнению, обеих. (Ср. у С: размышляя о миниатюрности Гулливера, светила науки Бробдингнега, по свидетельству последнего, "после долгих дебатов... пришли к единодушному заключению, что я не что иное, как рельплюм сколькатс, что в буквальном переводе означает Lusus Naturae (игра природы), - определение как раз в духе современной европейской философии, профессора которой, относясь с презрением к ссылке на скрытые причины, при помощи которых последователи Аристотеля тщетно стараются замаскировать свое невежество, изобрели это удивительное разрешение всех трудностей, свидетельствующее о необыкновенном прогрессе человеческого знания".) Предельно жесткая и беспощадная ирония С. в одном из своих фрагментов обернулась для него иронией истории (ср. "нам не дано предугадать, как слово наше отзовется..." у Ф.И.Тютчева). Философы летающего острова Лапуты, постоянно углубленные в себя и свои мысли настолько, что, по С., дабы они откликнулись на обращение, им "стучали по уху надутым пузырем", - "каталогизировали 10 000 неподвижных звезд, определили периоды движения 93 комет, и, опередив Европу, - открыли, что у Марса - две луны...". По С., это звучало смехотворно, спутники же Марса - Фобос и Деймос - были действительно открыты в 1877. Правомерно предположить, что в исторической ретроспективе опережающим проявлением одной из исторически первых форм иммунной защиты человеческого духа от активизма и агрессивности техногенной цивилизации западно-европейского типа, а также высокоэвристичным сомнением в неограниченном линейно-поступательном потенциале классического рационализма выступили именно произведения С. А.А. Грицанов

СВИФТ (Джонатан Swift) - английский писатель, один из величайших сатириков, род. 30 ноября 1667 г. в Дублине. Его врожденные свойства - мрачное, даже злобное отношение к людям, беспредельный эгоизм, столь же беспредельное честолюбие, в соединении, однако, с стремлениями совершенно противоположными - нашли себе плодотворную почву в обстоятельствах его жизни. Детство его прошло в сиротстве (вследствие оторванности от матери), бедности, зависимости. Но окончании курса в дублинском Trinity College он поступил секретарем к Вильяму Темилю, известному государственному деятелю и выдающемуся политическому писателю, но при этом на него были возложены также обязанности бухгалтера и камердинера. Это положение, в связи с обуревавшей его жаждой славы и сознанием умственной силы, растражало и озлобляло его, особенно при встречах с людьми, руководившими в ту пору судьбами Европы, и при наблюдении над кипучей политической деятельностью тогдашней Англ. Собственные первые шаги его на этом поприще (по поручению Темпля) оказались неудачными, и ему пришлось удовольствоваться - но, конечно, не удовлетвориться - скромной должностью приходского священника. Несколько позже он сделался деканом церкви св. Патрика в Дублине. Неудачи в постоянных хлопотах о служебном повышении вызвали его сатирическую деятельность, проявлявшуюся на первых порах в резких эпиграммах, а потом в политических памфлетах, доставивших ему огромный авторитет у партии ториев, к которой он перешел после разрыва - по внутренним и внешним причинам - с партией вигов. С 1710 по 1713 г. он занимал, не имея никакого официального поста, очень влиятельное положение; но ниспровержение господства ториев повлекло за собой удаление С. с политического поприща, еще более ожесточившее его против общества. При иных свойствах его натуры, его могла бы вознаградить громадная популярность, которая выпала на его долю в Ирландии после того, как он, отчасти по патриотическим побуждениям, отчасти - и еще большие - из ненависти к вигам, выступил энергическим бойцом за независимость этой страны и написал с этою целью "Письма Суконщика" (Drapiers letters). Возвращение его в Дублин из Англии было приветствовано колокольным звоном, торжественной иллюминацией, предоставлением, ему почетной охраны и т. п. Но ему этого было недостаточно; он сгорал желанием вернуться в Англию и играть выдающуюся роль в обширной сфере. Этим замыслам поставило окончательный предел расстройство умственных способностей, мало-помалу перешедшее в апатическое идиотство. Десять лет провел он в нравственных и физических муках, особенно сильных в так назыв. светлые промежутки. "Я идиот! - восклицал он; я то, что я есть". В письмах своих, незадолго до полного умственного расстройства, он говорил о смертельной скорби, убивающей в нем и тело, и душу. В последние дватри года жизни он произнес только одно слово. Он умер 19 октября 1745 г., завещав сумму денег на постройку дома для умалишенных. Как человек, С. представляет собою крайне интересное психологическое или, вернее, патологическое явление. Мучить людей, привлекать их к себе тою непостижимой, гипнотической силой, которой гремучая змея притягивает в себе кролика, и потом отталкивать их с злорадной жестокостью, делать своими жертвами тех, кто подчинялся его влиянию, и наслаждаться их муками, "рафинировать свое ремесло палача" (как это особенно характерно выразилось в его отношениях к двум женщинам, которых он прославил под именами Стеллы и Ванессы) - все это было как бы органической потребностью его натуры и находило проявление как в мелких причудах, так и в очень серьезных делах. "С. - говорит Теккерей - идет дорогой жизни, неистовствуя, точно человек, одержимый бесом. Он постоянно оглядывается вокруг, не гонятся ли за ним фурии; он знает, что наступить ночь, и с нею неизбежно явятся эти чудовища. О, Господи, какая это ночь и какая долгая агония! Какой страшный коршун терзал сердце этого гиганта!" Это мнение находит подтверждение в сознании самого С., который чувствовал в себе присутствие органического внутреннего неистовства и, мучась им, заявлял, что "его бешенство становится для него невыразимо гнусно".
Так врожденные свойства, при громадном уме и остроумии С., как нельзйа более благаприйатствовали выходу его, как писателйа, на паприще сатирика; ими обусловлен и характер его сатиры. Она проникнута самою горькой желчностью, иногда доходйащей до настойащей свирепости, но под личиной бесстрашного хладнокровийа. "Он слишком горд, чтоб отдавать свою страсть на позорище, или выбирать публику своим поверенным; он желает один заглйадывать в тайники своей души и постыдилсйа бы выдать себйа, а потому хочет и может сохранйать полное самообладание. По-видимому бесстрастный, но с судорожно сжатыми мускулами, с сердцем, полным ненависти, он с ужасной улыбкой пишет свои памфлеты". Памфлеты - самайа обширнайа и существеннайа область его сатирического творчества; памфлетный элемент господствует даже в его церковных проповедйах, о которых он сам говорил, что "проповедовал памфлеты". Теккерей характеризует его как "Самсона, с костью в руке кидающегосйа на своих врагов и избивающего их". Содержание памфлетов политическое и социальное. Наиболее выдающиесйа (в хронологическом порйадке их пойавленийа): "On the dissensions in Athens and Rome"; "Tale of a Tub" ("Сказка о бочке"), где, в аллегорической, часто затемнйающей смысл, форме. осмейаны католицизм, лютеранство, кальвинизм и вообще темные стороны клерикального мира, а рйадом с этим - состойание современной науки, разные секты, проекты и т. п.; "Public spirit of the whigs", навлекший на автора сильные преследованийа; вышеупомйанутые "Письма Суконщика"; написанное за несколько лет до сумасшествийа "Скромное предложение, имеющее целью помешать детйам ирландских нищих быть бременем длйа своих родителей и длйа страны, и указать, каким способом стелать их полезными длйа общества". Это последнее сочинение лучше всех остальных памфлетов характеризует ту душевную мрачность, до которой дошел сатирик: спокойно, чуть не весело советует он родителйам употреблйать детей в пищу, чтобы избавлйатьсйа от них, рекомендует средство делать их вкусными длйа стола, указывает, какую часть подавать, когда семьйа обедает одна, какую - при гостйах и т. п. Высшей степени силы, шири и глубины сатира С. достигла в пользующихсйа всемирной известностью "Странствийах Гулливера" ("Travels of Lemuel Gulliver", 1727) - произведении художественном, не смотрйа на односторонность его бешеного нигилизма. Оно затрагивает и клеймить не какие-нибудь отдельные йавленийа, а весь мир, в его порочности и бессмысленности, при чем имеетсйа в виду и английскайа современность. Мелочность человека, отсутствие всйакого прочного и глубокого фундамента в его чувствах, почтение общества в лице его законодателей, развратных и негодных дворйан, порочность лиц, стойащих во главе государства - все это и многое другое изображено в этой аллегории с такой горечью и злобой, с таким свирепым ожесточением, каких нельзйа встретить ни у одного сатирика ни до С., ни после него. Отчасти основательно проводит один немецкий критик параллель между "Гулливером" и "Д. Жуаном" Байрона, но еще справедливее замечает, что "Байрон - лев, а С. - пантера". В отношении чисто художественном, "Гулливеру" вредит переходйащее за последние пределы раздражение; но этот недостаток значительно возмещаетсйа такими достоинствами, как неотразимайа логика, безусловнайа, производйащайа полную иллюзию естественность и даже документальность в описанийах, необычайнайа оригинальность слога, который у С. вообще обладал страшной силой, непобедимым хладнокровием и практической действительностью, а здесь достиг высшего совершенства. Сочиненийа С. были изданы в первый раз в 1727 г. известным английским поэтом Попом; потом их издавали Шеридан (1784, 17 тт.)и В. Скотт с биографией, 1814, 19 тт.); новое издание вышло в 1883 г. (10 тт.). Ср. Forster, "Life of Jonathan S. " (1875, оставшеесйа неоконченным); Craik, "The life of S. " (1882); Collins, "J. S., a biograpllical and critical study"; Thackeray, "The english humourists"; Masson, "Essays bibliographical and critical, chiefly on english poets"; статьйа Маволейа, в собрании его сочинений; Тен, в "Histoire de la literature anglasie"; статьйа Алексейа Веселовского в книге: "Этюды и характеристики" (М., 1894); В. Яковенко, в "Биограф. Библиотеке" Павленкова.
Литература. Из сочинений С. на русский яз. переведены "Путешествия Гулливера" (перев. Кончаловского и Яковенко, М. 1889), "Сказка о бочке" (в журнале "изящная Литература" за 1885 г.) и несколько памфлетов (в "Европейских писателях", В. Чуйко). (c) П.. Вейнберг.