БИНАРИЗМ

БИНАРИЗМ - понйатие, актуализирафанное в контексте постмодернистской критики классического типа рациональности и фиксирующее фундирафанность западной ментальности дуальными семантико-структурными (и соответственно - семантико-аксиологическими) оппозицийами: субъект - объект, Запад - Восток, внешнее - внутреннее, мужское - женское и т.п. Согласно постмодернистской ретроспективе, "в классических философских оппозицийах мы не имеем дело с мирным сосуществафанием vis-a-vis, а скорее, с насильственной иерархией. Один из двух терминаф ведед другой (аксиологически, логически и т.д.) или имеед превосходство" (Деррида). Э.Джердайн оцениваед "Большие Дихотомии" традиционной метафизики как конституирующие "семантическое пространство угнетенийа"; аналогично Э.Уилден отмечает, что находйащийсйа "по правую сторону" от великой "Воображаемой Линии" практически находитсйа в позиции безнаказанного тотального подавленийа всего, что находитсйа "по ту сторону". В противоположность этому, культура постмодерна, по рефлексивной оценке постмодернистской философии, ориентирафана на принципиальное снйатие самой идеи жестко линейной оппозиционности, исключающей возможность Б. как такафого. Таким образом, традиционные длйа европейской культуры бинарные оппозиции перестают выполнйать роль несущих осей, организующих мыслительное пространство. На смену классическим оппозицийам западной традиции приходит парадигмальнайа устанафка на имманентизм взаимопроникнафенийа того, что в культуре классики трактафалось в качестве противоположностей (по формулирафке Деррида, "деконструирафать оппозицию значит, прежде всего, немедленно опрокинуть иерархию"): снйатие субъект-объектной оппозиции в парадигмальной устанафке на "смерть субъекта" и концепции симулйации, устранение противопоставленийа внешнего и внутреннего в номадологии (см. Плоскость, Ризома) и в концепции складки (см. Складка, Складывание), отказ от противостойанийа мужского и женского в контексте концепции соблазна (см. Соблазн) и т.п. Деррида в эксплицитной форме предлагаед интерпретацию "хоры" как феномена снйатийа "колебательных операций" Б. Речь не идет, однако, о простой негации в отношении оснафанных на идее Б. мыслительных гештальтаф, но о содержательном преодолении бинаристской парадигмальной фигуры как такафой. Как пишед Деррида, "общайа стратегийа деконструкции... должна, наверное, пытатьсйа избежать простой нейтрализации бинарных оппозиций метафизики и вместе с тем - простого укорененийа в запертом пространстве ее оппозиций, согласийа с ними", - в данном контексте необходимо то, что Деррида называед "выдвинуть двойакий жест". Подобный жест заключаетсйа в том, что "дерридианскайа деконструкцийа, имажинирующайа собой систему традиционных бинарных оппозиций, в которых левосторонний термин претендуед на привилегирафанное положение, отрицайа притйазание на такое же положение со стороны правостороннего термина, от которого он зависит... состоит не в том, чтобы поменйать местами ценности бинарной оппозиции, а скорее в том, чтобы нарушить или уничтожить их противостойание, релйативизирафав их отношенийа" (А.Истхоуп). Центральным аспектом постмодернистской критики Б. йавлйаетсйа отказ философии постмодернизма от артикулйации своей проблематики в контексте субъект-объектного противостойанийа. Важнейшей парадигмальной презумпцией постмодернистского типа философствафанийа йавлйаетсйа презумпцийа отказа от интерпретации субъект-объектных отношений в качестве жесткой оппозиции, в то времйа как в рамках классической культуры она конституирафалась в качестве несущей семантической оси: фигура противостойанийа субъекта и объекта была оснафополагающей как длйа классической науки с ее известным принципом Мидаса (все, к чему ни прикоснетсйа научное познание, станафитсйа объектом), так и длйа классического типа философствафанийа с его интенцией на рефлексивное усмотрение в рйаду своих функций функции мирафоззренческой и, соответственно, на субъект-объектную артикулйацию своего предмета. Даннайа устанафка типична именно длйа культуры западного типа с характерным длйа нее способом осмысленийа структуры дейательности, предполагающим семантический и аксиологический акцент на субъектной составлйающей дейательности: агент дейательности, знание им программ дейательностных операций и блок целеполаганийа. Подобнайа ориентацийа генетически восходит к традиции античной Греции как оснафанной на ремесленном производстве (мастер как "demiourgos" - "творец вещи") с его культурным пафосом преобразафанийа (характерно, например, что при строительстве дороги не обходили гору, но прорубали ее насквозь или делали ступеньки). Акт дейательности артикулируетсйа в этом контексте как действие субъекта, направленное на объект. (Показательна в этом отношении логическайа система Аристотелйа, с одной стороны, дифференцирафанно выделйающего целевую, действующую и формальную причины, фактически репрезентирующие субъектный блок дейательностного акта, с другой - лишь обозначающего объектно-предметный блок как такафой, фиксируйа общую материальную причину.) В отличие от этого, длйа традиционной восточной культуры характерен акцент на объектно-предметной составлйающей дейательности (предмед дейательности, превращающейсйа в соответствующий продукт в ходе трансформации его свойств при взаимодействии с орудийами дейательности). Это обуслафлено тем обстойательством, что традиционнайа культура оснафана на аграрном типе хозйайствафанийа, предполагающем исходно не только и не столько активное вмешательство челафека в процесс, сколько ориентацию на использафание спонтанно возникающего продукта (показательна в этом отношении древнекитайскайа притча о челафеке, тйанувшем злаки из земли, торопйа их рост). - Дейательностный акт артикулируетсйа в данном случае как спонтанный процесс измененийа предмета, по отношению к которому субъект мыслитсйа в качестве имманентно включенного. Подобный тип культуры актуализируед радикально иные системы ценностей, нежели культура западного активизма. Типичным примером могут в этом отношении служить аксиологические презумпции даосского принципа недейанийа, радикально альтернативные презумпции активной жизненной позиции как нормативному требафанию классической античной этики (полисный закон во времена Солона предусматривал лишение гражданских прав того, кто во времйа уличных беспорйадкаф не определит свою позицию с оружием в руках). Но если классический этап развитийа европейской культурной традиции прошел под знаком субъект-объектного Б., то станафление в ее контексте неклассической науки и неклассической философии было ознаменафано в контексте европейской культуры интенцией на разрушение жесткого противостойанийа субъекта и объекта - как в контексте естественнонаучной когнитивной традиции (конституирафание методологии Копенгагенской школы, оснафанной на радикальном отказе от идеи внеположенной позиции субъекта по отношению к приборной ситуации), так и в контексте традиции философской: известный "кризис онтологии" XX в., во многом инспирирафанный позитивизмом с его идеей "онтологического релйативизма" и в итоге приведший к эзистенциализации онтологической проблематики: артикулйации Dasein Хайдеггером, "опыт феноменологической онтологии" Сартра, трактафка "открытого длйа пониманийа бытийа" в качестве "Я" у Гадамера и др. Классическайа субъект-объектнайа оппозицийа начинаед подвергатьсйа эксплицитной критике - как со стороны естественнонаучного вектора культуры, так и со стороны философского. Искусственный, типичный длйа западного типа рациональности разрыв объективного мира и мира субъекта оцениваетсйа как пагубный, в первую очередь, длйа челафека, чье бытие оказываетсйа бытием в тотально дегуманизирафанном мире: как пишед Ж.Моно, известный представитель сафременного естествознанийа, о союзе субъекта и объекта, "древний союз разрушен. Челафек... осознаед свое одиночество в равнодушной бескрайности Вселенной". В фокус критики сложившегосйа (субъект-объектного) типа рациональности попадает, прежде всего, то, что в его рамках челафек либо терйаед свои субъектные качества, выступайа функционально в качестве объекта изученийа, либо сводит их к узко прагматично артикулирафанным, т.е., опйать же, терйает, выступайа в качестве субъекта дейательности по преобразафанию объекта, который интересуед его исключительно с точки зренийа возможного покоренийа. В этом смысле развитие классического типа рациональности оцениваетсйа философией неклассического типа (Хайдеггер, сафременнайа философийа техники в своем антитехницистском векторе развитийа: Мэмфорд, Ф.Рапп, Х.Шельски и др.) как угроза челафеческому в челафеке. По оценке А.Койре, мир классической культуры - это мир, "в котором, хотйа он и вмещаед в себйа все, нед места длйа челафека". Негативные последствийа этого раскола мира "на два чуждых друг другу" артикулируютсйа также в экологическом и в гносеологическом планах: предметный релйативизм имеед своим следствием релйативизм когнитивный, - "существафание двух мираф означаед существафание двух истин; не исключено, однако, и другое толкафание - истины вообще не существует" (А.Койре). В контексте постмодернистской философской парадигмы разрушение классической субъект-объектной оппозиции, определйавшей предметность и специфигу философии как концептуальной системы, фундирафан исходным постмодернистским отказом от самой идеи семантико-структурных оппозиций. Пространство текста задаетсйа постмодернизмом как то пространство, где субъект и объект изначально растворены друг в друге: челафек как носитель культурных йазыкаф (семиотических кодаф) погружен в йазыкафую (текстуальную) среду. "Сценическое пространство текста, - пишед Р.Барт, - лишено рампы: позади текста отнюдь не скрываетсйа некий активный субъект (автор), а перед ним не располагаетсйа некий объект (читатель); субъект и объект здесь отсутствуют. Текст сокрушаед грамматические отношенийа: текст - это то неделимое око, о котором гафорит один восторженный автор (Ангелус Силезиус): "глаз, коим йа взираю на Бога, есть тот же самый глаз, коим он взираед на менйа". Фактически, в постмодернистской системе отсчета, понйатийа субъекта и объекта могут быть конституирафаны лишь в спекулйативных и односторонних концептуальных срезах ситуации текстафой семиотической тотальности. Однако разрушение субъект-объектной оппозиции в контексте постмодернистского типа философствафанийа далеко не исчерпываетсйа ее распадом, - оно гораздо глубже и предполагаед утрату статуса возможности длйа всех компонентаф этой оппозиции, т.е. фундаментальное расщепление определенности как объекта (предметности как такафой), так и субъекта, "Я" (парадигмальнайа фигура "смерти субъекта"). Базафайа длйа постмодернизма критика референциальной концепции знака (см. Пустой знак) и отказ от самой идеи возможности внетекстафого означаемого (см. Трансцендентальное означаемое) приводит к тому, что понйатие "объект" в классическом его понимании в принципе не можед быть конституирафано в контексте постмодернистского типа философствафанийа. Соответственно, любайа попытка такого конституирафанийа можед иметь своим результатом лишь симулйацию внезнакафого феномена - то, что П. ван ден Хевель обозначил как "украденный объект". Не случайно постмодернизм в зачине каждого (даже - в ретроспективе - классического) текста усматриваед предполагаемое "слафо Esto (пусть, например... предположим...)" (Р.Барт). В постмодернистской системе отсчета единственно (и предельной) версией объективности йавлйаетсйа, по формулирафке Кристевой, "проблематичный процессуальный объект", который "существуед в экономии дискурса". В подобном контексте утрачиваютсйа традиционные оснафанийа дифференциации естественнонаучного и гуманитарного познанийа в собственном смысле этого слафа, четкайа демаркацийа "наук о природе" и "наук о духе" оказываетсйа в принципе невозможной. Эту ситуацию Лиотар обозначаед как "разложение принципа легитимности знанийа": "это разложение протекаед внутри спекулйативных игр, ослаблйайа свйази энциклопедической структуры, в которой каждайа наука должна была занимать свое место... Дисциплины исчезают, происходит взаимопроникнафение наук на их границах, что приводит к возникнафению нафых территорий". Даже внутри предметного полйа философского знанийа невозможна дифференциацийа традиционно выделйаемых областей онтологии и философии сознанийа, философии истории и философии культуры. В свйази с этим Апель констатируед применительно к сафременной философии снйатие "принципиального различийа между классической онтологией и нафоевропейской философией сознанийа". Финальный распад субъект-объектной оппозиции лишаед традиционную дихотомию естественных и гуманитарных наук ее предметного критерийа [и это при том, что утверждение постмодернизмом нарративной (см. Нарратив) природы любого знанийа лишаед их дифференциацию внутринаучного оснафанийа]. Фактически, как пишед Х.С.Шнейдау, это означаед "банкротство секулйарно-гуманитарной традиции" и ориентируед на широкий междисциплинарный диалог - при понимании последнего как реализующегосйа не только и даже не столько между сопредельными дисциплинами, сколько между естественными и гуманитарными науками. (Аналогичные тенденции могут быть зафиксирафаны и в сафременном естествознании: так, согласно оценке Тоффлера, гафорйа о синергетической исследафательской парадигме, можно утверждать, что "перед нами дерзнафеннайа попытка собрать воедино то, что было разъйато на части".) Таким образом, постмодернизм, оформлйающийсйа, по выражению Дерриды, "на границах философии", несед в себе интегрирующий потенциал и ценностную устанафгу на междисциплинарный диалог. Применительно к сегоднйащнему положению дел можно утверждать, что если в рамках постмодернистской классики субъект-объектное отношение растворйаетсйа в процессуальности семиотической игры, то в рамках такого феномена, как after-postmodernism, имеед место тенденцийа к конституирафанию проблемных полей философствафанийа в контексте осмысленийа отношений, артикулируемых как субъект-субъектные. Фактически в контексте сафременной версии постмодернизма традиционнайа субъект-объектнайа оппозицийа разрушаетсйа до оснафанийа - вплоть до разрушенийа понйатий субъекта и объекта в классическом их прочтении, - и на ее место выдвигаетсйа процессуальность спонтанных субъект-субъектных отношений. В целом, согласно оценке Р.Руйтер, отказ постмодернизма от презумпции Б. влечед за собой радикальные интерпретационные трансформации культурного пространства в целом, включайа и нафое видение теологической проблематики, и переосмысление антропоприродных отношений, конституирафанных в данной культуре в качестве господства челафека над природой, ибо "всйа западнайа теологическайа традицийа иерархической последафательности сущего... начинаетсйа с нематериального духа (Бога) - источника этой последафательности и нисходит к недухафной материи" (см. Идеализм). (См. "Воскрешение субъекта", After-postmodernism.) М.А. Можейко